Александр Нилин - Эдуард Стрельцов. Памятник человеку без локтей

По существу, молодой писатель поставил в придуманные обстоятельства все того же Виктора Подгурского – тип изученного Гладилиным характера.

Про Стрельцова он ничего толком не знал – слышал, что возник для всех неожиданно, возвысился до всенародной популярности – и, много согрешивший, исчез.

Приписываемого Стрельцову греха Гладилин, однако, не касался.

Ограничился темой осуждаемого у нас «ячества», кое в чем робко оправдываемого автором противопоставления себя окружающим, за что Эдуарда публично обвиняли, прежде чем покарать.

О неординарности человеческого прототипа писатель догадывался, но от реальности заведомо отчуждался – герой повести Игорь Серов вместо гибельного лесоповала, куда добровольно не отбудешь, попадает на рыболовецкий флот для романтического исправления, как тогда было принято.

Герой повести по авторской мысли не знал до рыболовецкого флота тяжести настоящего труда: футбольный талант он получал во временный дар от таинственного незнакомца – и талант оказывался вроде бальзаковской шагреневой кожи.

Но ведь и адвокат, защищавший Стрельцова на суде, тоже считал, что труд футболиста – пустяки и несравним с трудом заводских рабочих.

Чуть не забыл сказать, что у Гладилина есть и персонаж, прототипом для которого стал, по всей вероятности, Валентин Иванов – он назван, если не ошибаюсь, Маркеловым.

И ему в каком-либо раздолбайстве отказано: Маркелов – положительный герой. Автор, мне кажется, не был знаком с не совсем безгрешным Кузьмой. Но тенденцию Гладилин углядел правильно – Иванова для пользы дела постарались противопоставить Стрельцову.

Нельзя же, чтобы рабочий коллектив обожал двух выдающихся футболистов – и у обоих бы подгулял моральный облик.

Для проходимости вещи через редакторов и цензуру писатель перестарался: если и Серов – фигура лишь отчасти одушевленная, то Маркелов и вовсе схемка.

Правда, мы – читатели, увлеченные футболом, – невольно подставляли под гладилинское изображение реальных Иванова и Стрельцова – и вещь читалась на одном дыхании. Впрочем, на повести «Дым в глаза» я излишне задержался только для того, чтобы проиллюстрировать мысль, что в жизнь моего поколения Стрельцов входил не столько персонажем чисто футбольной жизни, сколько вообще натурой, занимающей современников своей несвоевременной крупностью.

Андрей Петрович Старостин убежден был, что к жестокому приговору по «делу Стрельцова» имел самое прямое отношение фельетон сотрудника редакции газеты «Правда» Семена Нариньяни.

Население страны нашей в те годы могло и не поверить начальству и суду его, но газете, подчиненной тому же начальству, что и суд, вполне могло и поверить.

И разделить неправедный гнев натравленного на спортсмена матерого фельетониста.

История с наказанием Стрельцова – и в настойчивой газетной к нему прелюдии – поможет нашим детям и внукам понять, в какой стране мы жили. Тем более что преждевременно ручаться, что сейчас живем в стране, совсем уж ни в чем не напоминающей ту, для которой ничего не составляло топтать того, кому накануне поклонялась…

Статистика заменит эпитеты.

В день своего двадцатилетия в матче сборных СССР и Болгарии он забивает два мяча.

В конце июля и начале августа играет в турнире Третьих Дружеских игр молодежи (это в рамках спортивной программы Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве – события мало изученного в истоках инициативы и решающих мотивах: они увели бы на самые-самые верха, в подробностях изыскания средств и сил; как вообще решились власти раздернуть железный занавес настолько широко, чтобы переполнить режимную Москву иностранцами?) и в четырех матчах против молодежных сборных Венгрии и Чехословакии, где немало игроков выступало из вторых и национальных сборных (у нас-то, не умничая, попросту выставили основной состав первой сборной СССР), а также Индонезии и Китая – еще шесть.

В августе он играет за сборную на предварительном этапе первенства мира с Финляндией – два гола, а за свой клуб в чемпионате и в матче с приехавшей в Москву французской командой «Ницца» забивает три.

В сентябре уже «Торпедо» едет во Францию – играют с «Марселем», «Рэсингом» и снова с «Ниццей» – на Стрельцова приходится семь из забитых французам голов, причем в матчах с «Марселем» и «Рэсингом» он делает хет-трик.

В этом же месяце – голы Эдика в кубковой игре и в трудном календарном матче с киевлянами. Потом с интервалом в неделю две встречи «Торпедо» с динамовцами Тбилиси. В первой – гол и во второй (кубковой) – пять.