Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 3

Сообщив Полу, что готова помочь чем только сможет, Хелен быстро добралась до Дженкинсов. Она принялась составлять телеграммы на своем не слишком хорошем французском, стала хвататься за разные бытовые вспомогательные задачи, слишком трудные для совершенно опустошенной Ли [155]. Потом Хелен с Полом решили вывести вдову из мастерской, чтобы хоть как-то отвлечь ее на несколько долгих часов до самолета, который вернет ее домой [156]. «У меня была машина, и мы все колесили по округе; просто старались оставаться в движении», – вспоминал Пол.

Они съездили в Люксембургский сад и Булонский лес. По пути останавливались в разных кафе [157]. Кофе, коньяк, сигареты [158]. «Мы нутром чувствовали, что не должны об этом говорить», – рассказывал Пол. Под «этим» он имел в виду проблемы Ли и Джексона до ее отъезда из Нью-Йорка. В тот момент их внимание занимали вовсе не детали, которые привели к самоуничтожению Джексона, а величие его жизни в творчестве [159]. «Он писал все небо! – воскликнул Франц, услышав страшную новость. – Он перегруппировал звезды!» [160].

В тот вечер Пол и Хелен доставили Ли в аэропорт, объяснили ситуацию человеку, который оказался в самолете рядом с ней, попросили стюардессу дать Ли успокоительное, чтобы она проспала как можно большую часть 14-часового перелета [161]. Но Ли так и не уснула. Ярким августовским утром в аэропорту имени Кеннеди она сошла с трапа с глазами, красными от усталости и горя. Ее лицо постарело и застыло.

Ли встречала группа взволнованных друзей: Пэтси Саутгейт, племянник Ли Рон Стейн, Альфонсо Оссорио и Бен Хеллер, тот самый молодой коллекционер, который ранее в том году приобрел картину Джексона за восемь тысяч долларов. Он приехал, чтобы помочь Ли пройти таможню [162]. Встречающие отправились обратно в Спрингс, а Ли села в лимузин Альфонсо и наконец-то смогла выдавить из себя вопрос, который репетировала всю ночь. Как это произошло? Понимая, насколько хрупко ее состояние, Альфонсо, тактичный человек и верный друг, ответил, что не знает [163]. Всю остальную дорогу до Лонг-Айленда они молчали.

На самом деле все всё отлично знали. Драма Джексона разворачивалась у всех на глазах и была в высшей мере публичной в течение месяца – с того дня, как Ли покинула Спрингс. Поначалу Джексон выставлял Рут напоказ, водил ее на вечеринки, катал по Хэмптонсу в кабриолете, обнимая за плечи [164]. Большой мужчина, большая машина и настоящая милашка. Рут же, по словам Дженни, «наполнила его дом суетой и суматохой а-ля “я такая хорошая жена”, хотя она готовила еду для человека, который не мог / не хотел есть, и улыбалась человеку, который сам давно забыл, как это делается» [165]. Рут смотрела на Джексона восторженными глазами, а он в ответ – пустым взглядом алкоголика, вся жизнь которого заключена в бутылке. Как бы там ни было, после отъезда Ли Джексон стал пить еще больше [166].

Прошло две недели, и Рут начала его раздражать. Его бесило в ней всё. Ее вечная суета по дому. Ее кот. Ее заявление о том, что она хочет стать художницей [167]. Когда она принялась обустраиваться в мастерской Ли, где все еще стояла повернутая к стене картина «Пророчество», Джексон, не сдержавшись, возопил: «Да за каким же чертом тебе быть художником?!» [168].

Вскоре он уже оскорблял и обижал Рут, как до этого Ли, только Рут не могла ответить ему тем же. В противовес его словесному насилию она только сконфуженно молчала. Рут не понимала, куда девался ее «матадор, ее герой-завоеватель» [169]. «Почему ты нападаешь на меня, Джексон?» – умоляюще вопрошала она. А он, пораженный ее наивностью, орал: «Да ты что, совсем чокнутая, что ли?!» [170]

Если Рут была сбита с толку поведением Поллока, то ни для кого из его друзей в этом не было ничего необычного. Рут, «казалось, понятия не имела о теснейшей связи между двумя потрясающими художниками, которые в некотором смысле вылепили друг друга и вместе выросли как творческие личности», – сказала Дженни, имея в виду, конечно, Джексона и Ли [171]. А Ник Кароне объяснил ситуацию так: «Он прошел через процесс избавления от Ли, чтобы ввести в свою жизнь Рут и заполнить освободившееся место романтикой, а добившись своего, понял, что это полное дерьмо. Кроме того, он понял, что нуждается в своей жене и что он поставил всё на карту, сделав совершенно бессмысленный ход» [172].

Рут тоже имела свои нужды и потребности – ей необходимо было вырваться из жизни, которую она вела в Спрингсе [173]. Она оказалась совершенно не готовой к глубине безумия Джексона и к отсутствию у него каких-либо четких планов относительно совместного будущего. Однажды она сказала Поллоку, что собирается в город повидаться с родными и друзьями. Рут вернулась через два дня, утром в субботу, и притащила с собой подружку Эдит Метцгер, 25-летнюю секретаршу из салона красоты в Бронксе.