Evgenii Shan - Память о земле. Сборник рассказов

макет парохода Св. Николай на набережной

Как я был рад встретить здесь знакомый по детству пароходик Св. Николай, выполненный филигранно и уже слегка поржавевший. Эту модель, длиной полтора метра я видел в старом бараке пароходства, затем на набережной у речного вокзала. И там, и там, и тут он стоял под пластиковым колпаком, но время всё же не пощадило его. Здесь было его последнее пристанище. Колпак из пластигласа потускнел и покрылся царапинами, корпус кое-где уже тронула ржавчина, но под дном судна блестела и переливалась Енисейская зелёная волна. Кто изготовил из цветного стекла эту подложку под модель, для меня до сих пор остаётся тайной, но она рябила волнами, переливалась сине-зелёным цветом и так оживляла всю картину, что легендарный пароход казался живым. Чуть позже я всё-таки стащил кусочек этого стекла, и он долго хранился у меня, как воспоминание и о лагере, и о старом деревянном бараке пароходства на Дубровенского.

Высокие раскидистые берёзы опускали свои хлысты веток и приятно шелестели листьями. Трава начинала только подниматься, но за годы существования лагеря все высокие травы были вытоптаны, а пространство между корпусами покрывали спорыш и душистая ромашка, невысокие и густые. По тротуарам ходили только строем в столовую, а в свободное время бегали по травке, песку и пыльным тропкам. Посреди всех строений линейка – площадь, площадка для всех торжественных и ритуальных действий этой маленькой колонии для несовершеннолетних пионеров. В дальнем конце лагеря, примыкает к хоздвору большущая столовая, рядом с линейкой клуб с кинозалом и несколькими помещениями. Там помещалась и вожатская, и кабинет директора лагеря, и радиоузел. А ближе у КПП, к воротам с красивой надписью «Чайка», футбольное поле и на отшибе маленький здравпункт. Все эти здания, корпуса и помещения так или иначе придётся освоить мне в течении двух сроков, которые показались мне тогда вечностью.

Приехавшие из города поселенцы-пионеры были встроены подковой на линейке и начался развод по отрядам. Проверяли сопроводительные путёвки, сверяли возраст и пол, передавали в отряд на попечение вожатого и воспитателя. Друзей у меня еще не было, мне было всё равно куда запрут, стоял спокойно. А кто-то суетился, пытаясь попасть со старыми знакомыми в одну группу. Но это строго пресекалось, очевидно, чтоб не создавались спаянные компании, которые потом приносят много беспокойства своими слаженными хулиганствами. Сложности и с девчоночьим составом. Решением педагогического коллектива в отряд собиралось равное количество пацанов и девочек, но девчонок собрали на год старше. Резон тут тоже казался мне верным, чтоб не обижали мальчишки. На поверку всё оказалось гораздо сложнее. Получив своего командира-вожатого, студента старшекурсника из Пединститута, и воспитателя, гораздо старше и из ответственных работников, мы двинулись к своему корпусу, козарме, бараку.

…

Обустройства быта было простым и незатейливым. Четыре больших комнаты с десятью-двенадцатью кроватями, широкий коридор-веранда, по центру корпуса отделение с тумбочками для личных вещей, там же комнатка вожатых. Сам коридор немного уже спален, удобно в нём и построение делать и стол установить большой со стульями. На столе том стенгазету обязательную рисовать. Построение, конечно, перед казармой, если дождя нет. Перед казармой же обязательный тенистый стол. В первый же день вожатый, взяв пару помошников из ребят, отправляется к старшему пионервожатому. А старший выдаёт и комплект для тениса, и ручки карандащи бумагу, и пару мячей. Волейбол и футбол. Мы укомплектованы для развития и оздоровления. Первое построение на обед проходит без эксцессов. Всё дружно в две шеренге по тротуару в сторону столовой. Пока без песен и речёвок, но уже не за ручки взявшись. Взрослые же пионеры. Туалеты и умывальники в стороне леса, у самого забора, до них метров пятьдесят. Вода холодная, туалеты на три очка мальчишечий, на три очка девчоночий и… с уже прорезанными узкими щелочками между. В эти щелочки увидеть ничего и невозможно, но сам принцип бередит воображение. Каждое утро по горну, в который реально играет еле-еле проснувшийся штатный горнист, усиленному микрофоном, все выбегают на зарядку. Чтоб кто-то отлынивал, я не припомню. Интенсивные упражнения в течении минут пятнадцати прогоняют сон. Затем туалет, умывание и чистка зубов. Вот где наконец-то меня приучили к этому! Завтрак и пионерские плановые занятия. Занятия эти я совсем не помню. Пытались, и не без успеха, разучивать песни, рисовать газеты, готовиться к каким-то общелагерным конкурсам. Но главное в пионерском лагере – сбежать от опеки вожатого и заняться своими интересными делами.