Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья

II. Подённые работы.

Они применялись во время сенокоса: косили, сгребали сено, коптили, метали. Плата варьировалась в зависимости от цен на хлеб, муку и пр. Чаще всего она была: мужчинам – взрослым – 35 коп., женщинам – 30 коп., подросткам того и другого пола – 20–25 коп. при трёхразовом питании.

Жать чаще отдавали с десятины за 6–7–8 руб. при своём питании. Часто жать нанимались башкиры семьёй. Они выговаривали себе ещё чай, сахар, барана.

За молотьбу подённую плату платили примерно как при сенокосе.

III. Отдельные услуги.

Такими были, например, а) случайные операции «ямщицкого» типа: отвезти в Каменку на вокзал, или привезти с вокзала домой, б) перевозки товаров для Новикова. В первом случае ямщика за пару его лошадей с его же подводой платили пять рублей за операцию зимой, а в летнее время он выговаривал ещё полпуда или больше овса. Вторые операции у Новикова выполнял теченский мужичок Григорий Семёнович Макаров. Он обычно снаряжал три подводы. Плата производилась частью натурой, частью деньгами в зависимости от объёма и качества грузов.

Займы и залоги.

А) Будут ли случаи неурожаев, или какие-либо другие несчастные случаи в деревне находились отдельные мужички, которым приходилось «займовать» хлеб у богатеев на кабальных условиях, так как хлеб отпускался по цене высокой, что бывало во второй половине зимы или весной, а количество его к возврату определялось по низкой цене, которая была осенью. Например: хлеб был взят по рублю за пуд, а возвращаться будет при цене 50 коп. за пуд, следовательно, если взято было пять пудов, то возвратить нужно десять пудов. Отдавался ещё хлеб взаймы под труд, например: выговаривалось, что за пуд хлеба получатель хлеба должен выжать столько-то, или скосить и убрать столько-то десятин, причём стоимость труда падала почти на половину. «Крепкие» мужички предпочитали больше таким способом обеспечивать себя рабочей силой, чем брать работника.

По займу также давали иногда в пользование коров в период их лактации. Займодатель должен был содержать корову на высоком уровне питания, а летом выполнить определённые работы, причём опять-таки за низкую оплату труда.

Б) В голодные годы (1890–1893) многие получали в кредит хлеб под залог одежды: тулупов, частоборов, сермяг, а также халатов у Новикова при низких оценках этого «добра», а выкупить так и не смогли. Получилось по закону капиталистических отношения: одни разорялись – другие богатели.

Помочи.

В Тече сохранялся ещё старинный обычай помогать «помочью». Чаще всего это делалось, когда зимой нужно было перевозить сено с дальних покосов или «из татар». Самая идея помощи уже выветрилась, а приманкой было выпить, «погулять», благо зимой было нечего делать, а рыжки, бурки, сивки стояли тоже без дела. Почему бы и не «погулять» и «гуляли», а какой-нибудь Александр Степанович, глядишь, по дешёвке перемахнул свои громадные зароды сена к себе в гумна. Ещё летописец отмечал о силе вина: «Руси есть веселие пити: не можем без того жити».

Какие перемены в трудовые отношения на деревне внесли машины?

Первыми машинами в Тече, как и в других сёлах и деревнях, были молотилки с конным приводом и зубчатым барабаном. Были ещё кое у кого «сортировки» – барабан с ситами разной густоты сетчатки, который вращался ручным способом. Молотилки на первых порах не внесли существенных изменений в процессе труда, а только ускорили несколько одну из операций при молотьбе. Прежней ручной молотьбе предшествовали следующие операции: снопы сжатого хлеба складывались в кучи по десять снопов или в суслоны по 6–7 снопов. После некоторого периода просушки они складывались в большие «клади». Потом они перевозились на гумно и снова складывались в «клади». Из кладей они по частям складывались в овин на просушку. Из овина они раскладывались на току в форме овального круга, по которому затем тройка или четвёрка лошадей, построенных в ряд (строй) с мальчиком «на вершке»[, который] на одной из лошадей (из средних) ездил по снопам, топтал их, а прочие – мужики и бабы – ударяли цепами, переходя с места на место. Операция эта, которая была продолжительной и утомительной, была «снята» машиной, ускорив процесс обмота. В результате количество работников сократилось, но появилась новая фигура специалиста-податчика снопов в барабан. Позднее всякие перевозки снопов с поля к просушке в овине были сняты из операции молотьбы: машину привозили прямо в поле, здесь молотили, зерно увозили, а стога соломы оставляли в поле и иногда там их и сжигали.