Теперь поздно об этом говорить, потому что нет ни церкви, ни колоколов, а следовало бы этот звон записать на магнитофоне, нет, не для верующих – они уже переводятся, – а для истории, чтобы показать, какие мастера у нас бывали по этой части. [45]
Андрею Михайловичу, как и Вену Егоровичу в отношении жены явно посчастливилось: была она – Елена – работящая, как и Венова Парасковья. В то время, когда он занимался «изобретениями», она добывала хлеб насущный. От ребят, а их было тоже пятеро, как у Вена Егоровича, никуда не уйдёшь и изобретениями их не накормишь, особенно когда старший (его почему-то звали Ванька «Еленин») часто напевал:
«Тятя, мама, ись хочу –
На палати заскочу».
Складно сказано? Несчастье в семье было в том, что один мальчик был идиот: съедал свои же выделения (кал) и был поэтому отвратительно грязен. Судьба же остальных парней и девушек была аналогична судьбе детей Вена Егоровича. Осталось не ясным, почему две семьи жили на одной ограде и как раз у одних и тех же ворот вплотную к ним, но зато понятно, почему обе семьи в сознании людей часто объединялись одним прозвищем «Рожковы»: они во многом походили одна на другую.
«Волковы и волчата».
Они были разбросаны по всем Горушкам. Те, которые были побогаче и на виду, назывались «Волковы», а которые победнее и в «забегаловке» – «волчата». Впрочем, жизнь их всех привела потом к одному знаменателю: все они, вероятно, стали волчатами и рассыпались по СССР. Это было их прозвище. Более справно из них жил Фёдор. Дом у него был внутри двора, а ворота обращены на запад, к реке. С его дочерью и было несчастье: она утонула, когда бродила с неводом перед «Девятой пятницей», престольным теченским праздником. Событие это протекало шумно и свидетельствовало о бескультурье участников в нём. Утонувшую привезли домой в ограду и, примерно, через два часа после извлечения из воды (её ещё неводом искали в реке) стали оживлять: положили на бочку и катили по ограде. Неблаговидную роль при этом играл и настоятель церкви: вместо того, чтобы разъяснить, как нужно спасать утопленников, а в данном случае просто сказать, что бесполезно трепать труп, он с ложечки вливал в рот утопленнице елей, делая вид, что спасает её.
Одни из «Волковых» жили на тракту. Среди них был парень, знаменитый борец. Из «волчат» пользовался популярностью Архип – Архипко. После Октябрьской революции он ушёл на строительство заводов.
Яша-зеленика.
Это было, конечно, прозвище, что отмечено уже выше. Настоящая его фамилия была не то Кузнецов, не то Манатин. Он был уже совсем обедневшим и работал вместе с женой по найму, пьянствовал и бил жену. Не раз его, пьяного и избивающего жену отводили, вернее – волочили по земле в каталажку. Любил приврать, не стесняясь фантастичностью своих рассказов. Так, возвратившись с японской войны, рассказывал, как он спас одного солдата. «Оторвало ему голову, а я не растерялся, схватил её и посадил на место», – рассказывал он. [46]
Фёдор «Тяптин».
«Тяптин» – это было его прозвище. Всей семьёй летом они ходили на подённую работу: он, жена и дочь. Подённая работа при кошении травы оплачивалась, примерно, так: мужчина – 35 коп., женщина – 30 коп., девица – 25 коп. и три еды: утром – перед началом, днём – с коротким отдыхом и вечером по окончании. Жена Фёдора оплачивалась наравне с мужчинами и шла при кошении впереди – «заглавной». Сеяли они мало, а подённая работа была у них главной.
«Шолины».
Под этим прозвищем существовала семья пимокатов. Отец, старик, глава семьи, кроме того, был рыболов: ставил жерлицы. Зимой они ходили по домам и катали валенки, кошмы, подхомутники. Сеяли немного. [47]
Андрей Абрамыч.
Был вдовец, жил с дочерью. Летом ходил на подённые работы, но его избегали брать, потому что он «скудался» желудком; был слаб на работе. Занимался ещё рыболовством. Был убит при «проверке» чужих морд. [48]
Чеботари Фалалеевы.
Одно время они были монопольными сапожниками. В одной избе на «седухах» сидели и стучали молотками, забивая в подошвы деревянные гвоздики, «сучили» дратву и шили: отец – старик, старший сын женатый Андрей, моложе холостой Павел и в раздел ушёл пока что холостой – Александр. Это были ремесленники в чистом виде, пришельцы из какой-то «рассейской» местности. [49]
Иван Сергеевич [Попов].
Он торговал лошадями. Новая, не бывалая в Тече профессия. Пришёл в Течу из деревни Баклановой, находящейся неподалёку от Течи, ниже по течению реки. Здесь, в Тече, он женился на дочери печника Николая Фёдоровича, вошёл в дом тестя. Он разъезжал по ярмаркам с лошадями, по 3–4 продавал и закупал вновь. В Тече по понедельникам выводил на базар. Как передавали, перед выводом на базар он их «школил», репетировал, как нужно держаться перед покупателями. Все они у него имели вид бодрый и молодой. Стоило ему только поближе подойти к какой-либо чуть приунывшей лошадке – она мгновенно оживала. [50]
Читать дальше