Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 1

Их ожидало первое в жизни плавание, полное романтики, в гриновском стиле. Предполагались заходы в югославско-хорватский Сплит, Алжир, испанскую Барселону и итальянскую Геную. В то время СССР не имел дипломатических отношений с франкистской Испанией.

Стометровый трехмачтовый барк с его 25 белоснежными парусами из настоящей парусины, тяжелыми (и очень тяжелыми при намокании), в отличие от современных наилегчайших дакроновых, действительно выглядел пришедшим из XVIII—XIX веков. Их общая площадь составляла около 2000 квадратных метров, верхние из которых на фок и грот-мачтах 23 23 Фок-мачта – первая, считая от носа к корме, мачта на судне с двумя или более мачтами. Если на судне только две мачты, при этом передняя расположена почти в середине судна, то ее называют грот-мачтой. находились на пятидесятиметровой высоте над уровнем моря. Чтобы управлять этим сложным хозяйством, нужно было с закрытыми глазами днем и ночью знать назначение более чем 200 различных концов (шкертов 24 24 Шкерт (штерт) – короткий тонкий трос или линь, применяемый для каких-либо вспомогательных целей. , шкотов 25 25 Шкот – снасть бегучего такелажа, предназначенная для растягивания нижних углов парусов по рею или гику. , горденей 26 26 Гордень – снасть бегучего такелажа парусного судна, с помощью которой прямые паруса подтягивают к реям при их уборке. ), каждый из которых имеет свои, только ему присущие функцию и назначение. Команда парусника состояла из пятидесяти штатных членов экипажа: главный боцман, по одному боцману на каждую мачту, подшкипер. Командовал судном опытнейший капитан-парусник Антипов. Это был его последний рейс, после которого он сдавал судно своему старшему помощнику Олегу Ванденко, проведшему всю свою морскую жизнь на «Товарище». Для маневрирования в портовых водах и проливах имелся пятисотсильный двигатель. Для курсантов на судне имелись два кубрика на пятьдесят человек и один на тридцать. Каждый штатный матрос на барке вел себя как важный инструктор-наставник, настоящий мэтр, хотя и в самом деле никому из них не было менее сорока лет. Они были возрастными, настоящими зубрами своего дела, осколками давно канувшего в лету парусного флота.

Сразу же по прибытии началась напряженная, интенсивная учеба. Курсанты были разбиты на три вахты по восемь часов через шестнадцать часов дежурства. В течение двух недель на якорной стоянке в Днепровском лимане на рейде Херсона проходили круглосуточные учения, по результатам которых весь состав был расписан по мачтам и реям. Развернулась нешуточная конкуренция за право быть повыше и поближе к ноку (концу) рея. Ильину «повезло», он захватил левый нок на грот-брамселе, втором сверху парусе на средней (грот) мачте на самом конце рея. Курсанты, боящиеся высоты, были расписаны на нижние паруса или на паруса третьей мачты-бизани 27 27 Бизань – название кормовой мачты на трех- и более мачтовом судне. На трехмачтовых судах бизань всегда третья, на многомачтовых – последняя. Кормовая мачта на двухмачтовом судне также может называться бизань-мачтой, если носовая значительно ее больше и находится в середине судна. , которая управлялась с главной палубы барка.

В результате двухнедельной круглосуточной муштры практиканты совершенно преобразились, превратившись в молодых голодных морских волков, готовых в любую минуту и при любой погоде взлететь на мачты, отдавая или убирая тяжелые намокшие паруса, вскакивать в кромешной ночной темноте и наощупь находить единственную из сотен нужную снасть.

На паруснике находилось несколько хорошо оборудованных аудиторий, в которых, согласно графику, продолжалась ежедневная учеба по многим предметам. Занятия проводили руководители практики, как правило, все они были хорошо знакомы по училищу. Помимо них привлекались командиры из штатного экипажа судна. Настоящие парусные эволюции начались сразу же после отхода из Херсона на пролив Босфор. Здесь уже не было поблажек, и каждый отчасти ощущал себя пиратом из книг Сабатини, Стивенсона, Скотта, Купера, Джека Лондона. Босфор, о котором столь много сказано, вспомним хотя бы есенинские строки о том, что никогда он не был на Босфоре, которые были близки и понятны каждому, предстал в утренней дымке, сиянии своих бесчисленных дворцов, мечетей и мировых сокровищ: Голубой мечети и святыни двух мировых религий Айя-Софии. Встречные суда, заметив белоснежный барк, первыми приспускали национальные флаги, приветствуя гордого посланца прошлых веков. Сотни людей на обеих берегах пролива на европейской и азиатской набережных во все глаза смотрели на проходивший парусник. Вот тогда у подавляющего большинства мальчишек в морской робе впервые защемило сердце от гордости за корабль, страну и выбранную профессию. Эти мальчишки уже не изменят своей профессии до конца жизни, они заболели ею навсегда, несмотря на все трудности, неудобства и кочевой образ жизни, разбитые семьи и упущенных детей. Но пока ничего этого они не знают и с надеждой смотрят в светлое будущее.