- Сеньоры рыцари, сдавайтесь; таков приказ короля. Ваше сопротивление грозит королю гибелью.
Не усомнившись в подлинности его слов, рыцари бросили оружие и доспехи; сарацины же, воспользовавшись этим, сразу же окружили небольшой отряд. Тогда эмир вернул перстень Филиппу де Монфору со словами:
- С пленниками переговоров не ведут.
Этот ответ стал сигналом к новой атаке. Филипп де Монфор примкнул к отряду Готье де Шатильона. Сарацины во главе с двумя эмирами - Зейн эд-Дином и Гемаль эд-Дипом - направились к городу. Услышав шум сражения, король, собрав последние силы, встал и вышел из незапертого и незащищенного дома, где он расположился, и отправился во дворец Абу Абд-Аллаха, правителя Миньи, который, как бы то ни было. Мог помочь оказать хоть какое-то сопротивление, а Готье де Шатильон с остатками арьергарда занял позицию в конце узкой улицы, ведущей прямо в королевскую крепость.
Начался последний бой. К Готье примкнули самые доблестные французские рыцари, ну а их полководец ни в чем не уступал своим воинам. Можно было подумать, что и он, и его конь, как и доспехи, выкованы из железа, ибо ни на том, ни на другом никак не отразились перенесенные У Мансуры тяготы. Увидев приближавшихся сарацин, Готье выхватил меч, словно это был его первый бой, и вновь двинулся па них с криками:
- К Шатильону, рыцари! К Шатильону, мои славные воины!
И он предстал перед сарацинами таким, каким они уже видели его на канале Ашмун. Изумленные подобным отпором, ибо, как они считали, для французов уже не оставалось ни малейшей надежды, сарацины отступили к городским воротам. Воспользовавшись передышкой, Готье де Шатильон извлек из своего щита, из своих доспехов и из тела многочисленные стрелы, и, когда сарацины вновь пошли в наступление, он уже снова стоял во главе своих рыцарей, истекая кровью, но готовый продолжить бой. И тут началась настоящая резня. Сарацины, выведенные из себя затянувшейся борьбой, привели пополнение, в десять раз превосходящее силы французов. Все христиане до единого нашли здесь свою смерть. Последним упал, сраженный ударами, Готье де Шатильон, не желавший сдаваться, покуда мог держать в руке меч. Какой-то сарацин завладел его мечом и раненой лошадью. Неверные устремились к убежищу короля. Когда Людовик услышал, как они ломают двери, воинская отвага взяла в нем верх над покорностью провидению; он достал меч и поднялся, по почти тотчас же упал без чувств. Первым вошел в его комнату и занес руку над королем евнух Решильд, а за ним следом - эмир Сейф эд-Дин-Иканири. Людовик был пленен. Не испытывая почтения ни к мужеству, ни к слабости, ни к величию этого мученика, они заковали ему руки и ноги в цепи и перенесли на корабль на Ниле; за ним провели слуг, также взятых в плен и закованных в цепи. II сразу же со всех сторон зазвучали горны, барабаны и цимбалы, знаменуя победу, повсюду разнесся слух, что французский султан захвачен. Убийцы па время оставили свои жертвы, рассеянные по равнине, прибежали па берег Нила и двигались по нему с присущей победителям беспорядочностью вслед за кораблем, увозящим короля; его сопровождал весь сарацинский флот. На следующий день короля доставили в Мансуру, в дом Фахр ад-Дина бен Лукмана, и отдали под стражу евнуха Сахиба.
Юный султан не мог поверить в столь полную победу; но, едва удостоверившись в ней, увидев плененного короля, он незамедлительно сообщил всем своим губернаторам эту великую новость. Араб Макризи сохранил для нас ликующее письмо Туран-шаха Джамалю бен-Ягмуру, где описаны пережитые им стра-хи.
Вот оно:
"Да будет благословен Всемогущий, после печали даровавший нам радость! Ему одному обязаны мы победой. Бесчисленны милости, которыми он соблаговолил осыпать нас, но последняя - самая бесценная. Расскажите жителям Дамаска, а еще лучше всем мусульманам, что господь помог нам одержать победу над христианами, тогда как они замыслили погубить нас. В понедельник, первый день года, мы открыли свои сокровищницы и раздали богатства верным воинам. Мы вручили им оружие; мы позвали на помощь арабские племена; под нашими знаменами собралось бесчисленное множество солдат. В ночь со вторника на среду враги наши бросили свой лагерь и со всем скарбом двинулись к Дамьетте. Мы шли за ними по пятам даже в ночной мгле. Тридцать тысяч солдат франков полегли на поле брани, не считая тех, кто нашел свой конец на дне Нила. Мы умертвили и бросили в реку несметное число пленных. Король их укрылся в Минье, моля нас о милосердии. Мы даровали ему жизнь и оказали ему почести, соразмерные с его королевским достоинством".
Читать дальше