Ив Абьян - Дубай. Наши в браке

Нет…

Скинуть внука на плечи пожилых родителей, а самой вернуться на сцену, наравне с молоденькими девчонками, поскрипывая артритом и глотая таблетки от менопаузы, запивая алкоголем?

НЕТ!!!

Где двухэтажные виллы с хрустальными люстрами и прислугой в белых фартучках? Собственный бизнес, открытый для тебя твоим арабским мужем? Ежедневные букеты цветов и семейные походы по золотым магазинам? А может еженедельные встречи с подружками в кафе и совместные посещения SPA салонов?

Может мы страны перепутали? А может просто видели только то, что хотели видеть? Потому что в сегодняшней нашей жизни мы совсем не виделись друг с другом, не ходили по магазинам и SPA салонам, и не хвастались успехами в новых начинаниях. Эля просто ежедневно заботилась о сыне и готовила еду на электроплитке, а я каждый день ходила на работу, которую ненавидела, чтобы было чем заплатить за жилье пока муж репетирует попытки успешного бизнеса. Но мы говорили совсем не об этом! Мы жарили сосиски, пили чай, хохотали и, изо всех сил старались изобразить счастье! Мы верили, что все у нас будет хорошо… А иначе, зачем все это?

– Что? Заслушался нас? – спросила я Элю, глядя на спящего в кроватке малыша. – Мы не громко смеемся?

– Нет, нормально. У нас папа своим громким голосом ругается по телефону, я кушать готовлю, могу даже пылесосить – он крепко спит.

– Стесняюсь спросить, а где тут у вас клозет типа сортира?

– Идем покажу!

Мы вышли из комнаты, прошли мимо ворот по асфальтированной площадке к водопроводному крану имени дяди Коли, и подошли к бетонным ступенькам, ведущим наверх.

– Вот. – показала Эля на дверь. – Когда последний раз была в общественном туалете парка имени Дзержинского?

– Чего?

– В общем иди, вспомни детство! – засмеялась она.

Я поднялась вверх по лестнице и моему взору предстала картина из прошлого. Маленькое помещение, выложенное пожелтевшим от времени квадратным кафелем. Слева «стоячий» туалет – именно так мы называли это устройство в детстве, а справа ничем не отгороженная душевая имени дачной сантехники все того же, дяди Коли.

«Очень… жизненно», – мелькнуло у меня в голове. Вот так вот идешь по жизни, поднимаешься по карьерной лестнице, шаг за шагом, все выше и выше, а в итоге, за закрытыми дверьми находишь то, от чего так отчаянно пытался убежать всю жизнь. Чтобы не видеть ни желтого квадратного кафеля, ни проржавевшей сантехники, ни пьяного дядю Колю, который всегда говорит о моих поклонниках только то, что думает и всегда оказывается прав .

Мне уже пора было возвращаться домой, наступало волшебное время вечера, когда все жители Дубаи одновременно садились в свои машины и выезжали на главную дорогу, чтобы провести там остаток дня. Элин муж вернулся с работы, и мы обменялись традиционными приветствиями и осведомленностью о состоянии здоровья самых близких и не очень, родственниках. Мы все никак не могли расстаться, и стоя у ворот, вспоминали темы, которые забыли обсудить. В очередной раз взглянув на часы, я поняла, что если не уеду сейчас, то доберусь до дома только за полночь. Эля и ее муж с ребенком на руках вышли за ворота проводить меня до машины. Прямо у ворот был припаркован новый роскошный джип.

– Это наша машина. – сказала Эля. – Я пробовала водить, но она большая такая, пока еще не могу… страшно.

– Красавец! – восхитилась я.

– Знаешь, сколько он стоит? – улыбаясь, спросил меня высокий смуглый красавец, а по совместительству, Элин муж.

– Даже боюсь себе представить…

Он озвучил цифру, явно довольный собой и таким удачным приобретением. А мне стало понятно, что дорогие вещи, статус твоего положения или, хотя бы то, как ты выглядишь, для местных граждан является жизненным приоритетом. А то, как ты живешь и какие у тебя отношения с близкими, никого не касается, даже самого тебя.

Через пару лет Эля с мужем переехала в новый район и там они сняли большую трехкомнатную квартиру. Почти сразу квартира обставилась новой мебелью и техникой. Он все также работал, а Эля растила сына и ходила по выходным с мужем навещать его родственников. Но, почему то, чем лучше становился их быт, тем хуже становилась семейная жизнь. Общение Эли с подругами и любые попытки социальной активности сводились к нулю. Общаться с ней можно было только в отсутствии мужа и только внутри дома. Они все чаще ссорились, а возможность выйти куда-то, даже с ребенком, случались все реже. Постепенно Элина жизнь свелась к трем составляющим – общение с сыном, уборка по дому и вопросом к мужу: «Когда вернешься?».