Юрий Орлик - Плавание продолжается… Воспоминания. Книга 2

Поэзия и грязная политика. Токайма. 2 апреля 2016

Эта статья написана в апреле и послана на сайт Союза писателей России, опубликована 11 апреля 2016, http :// rospisatel. ru/ orlik 1. htm

Около года назад были опубликованы ранее секретные материалы американской разведки о романе Б. Пастернака «Доктор Живаго», сопутствующей роману премии и обо всем этом литературном и политическом скандале. Также вышла новая книга на эту тему ( П. Куве, П. Финн. Дело Живаго. Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу. М., 2015 ). Авторы основываются на рассекреченных в Вашингтоне документах и показывают западный взгляд на эту проблему 50-х гг. К сожалению, в книге много поверхностных суждений, характерных для западной журналистики. Например, нет осуждения преступной деятельности ЦРУ-шников, которая ставится на одну доску с неумной политиков кремлевских властей и Хрущева.

Представляется интересным на основе этих публикаций попытаться снова взглянуть на этот ключевой момент и сложнейший случай нашей истории и литературы.

Хорошо известно, что сам поэт на протяжении целого десятилетия с середины 40-х был настолько увлечен своей работой и замыслом романа, что существовал как бы в двух параллельных мирах и, разумеется, здесь не могло быть и речи об авторской объективности или самокритичности. В разных работах и воспоминаниях много написано о бесчисленных авторских читках фрагментов романа в 40-50-х гг., во время которых разные слушатели, и среди них друзья поэта, часто указывали на слабые места в тексте. Это, например, неоднократно делали А. Гладков, К. Чуковский – соседи по даче. Дорого стоили также и глубокие суждения А. Ахматовой – давнего друга и поэта того же ранга, что и сам Пастернак.

Но отмеченное увлечение авторской идеей было настолько сильным, что поэт реально не обращал внимание на большинство этих замечаний и дружеских советов.

Конечно, такое состояние можно считать нормальным для творца, и тем более для поэта. Для фантазии и воображения нет и не может быть пределов: они витают где угодно: и в «траве меж диких бальзаминов, ромашек и лесных купав», и в орешнике, внимая иволговой «песни жизни», и в море среди креветок и чаек и самое главное – в Небе (которое «касается чайками дна») среди сосен, птиц и облаков. Именно туда поэта совершенно верно поместил в свое время самый главный Кремлевский семинарист, критик и литературовед.

И сейчас после стольких лет существования романа видно, что его короткая последняя часть – стихи, подаренные автором главному герою – чуть ли не единственная созвучная часть длинного и сложного повествования; гениальный поэт, но как автор прозы – он был отнюдь не такой высоты.

В цитированных здесь публикациях приводятся интересные и малоизвестные современному читателю документы тех лет, например, октябрьское 1958 г. специальное постановление ЦК партии, опубликованное уже после присуждения премии. В нем ясно указывается, что акт нобелевского комитета направлен на разжигание холодной войны. С политической точки зрения это был абсолютно правильный вывод, тем более, что детали ультрасекретной разведовательной операции в тот момент, естественно, не были известны. В тот момент первый этап этой войны уже прошел и, развивая операцию в 58 г., американские спецслужбы не только активно проталкивали и финансировали срочные массовые издания романа за рубежом, но и прямо давили на Нобелевский комитет для принятия нужного им решения о премии. Известно, что после финансового кризиса комитета в самом начале 50-х годов США сразу же предложили ему помощь на постоянной основе и, естественно, не безвозмездно – вот вам и «независимые» мнения шведских экспертов.

Понятно, что поэт и все, кто его поддерживал, ничего не знали о реальном положении вещей и принимали весь этот шум за чистую монету. Это была также одна из основных причин и аномального внутреннего состояния писателя – обманутый автор в разные моменты был на грани срыва и предполагал, что вся вина лежит на зависти коллег, СП и на партийных органах.

Грубейшие ошибки хрущевского руководства подливали масла в огонь скандала. А ведь кто-то должен был до конца просчитать негативные последстия для страны и принять правильное решение – срочно напечатать роман в журнале, или отдельным изданием, с минимальными цензурными изменениями и таким же минимальным тиражом (например, 5000 или 10 000 – это капля в море для советского книгопечатания)– и все бы закончилось, так и не начавшись – затея врагов провалилась бы. Интересно, что в книге из ЖЗЛ о Пастернаке говорится, что некоторые известные писатели, например Б. Полевой, именно это и предлагали в тот критический момент, чтобы сохранить лицо страны – ведь причина всего скандала была высосана из пальца. Но мы знаем. что этого не было сделано, к сожалению.