Борис Гуанов - Жатва – V. Досуг земной и вечный

В «Граните» мы с Саней тоже попробовали воспользоваться своими профсоюзными льготами и приобрели путёвки в ведомственный дом отдыха «Кубань» на том же черноморском берегу между Туапсе и Новомихайловкой. Нам снова удалось как-то пристроить своих жён, и снова мы вчетвером оказались уже не в палатке, а в палате. Спали, кажется, парочками на одноместных кроватях, но ничего. Дрёмин был хоть и длинный, но тощий, как скелет, а я тоже никогда толстым не был.

В доме отдыха всё было по расписанию – завтрак, обед и ужин – как часы молитвы, и даже дневной секс по очереди: ночью мы стеснялись. Днём пляж, а вечером кино. Была и танцплощадка, но Тамара танцевать не любила, в отличие от меня. Хотя меня никто танцам специально не учил, кроме мамы, которая поначалу обучала меня шагать под вальс, танго и фокстрот, я сам неплохо освоил и твист, и шейк. Всё-таки природная музыкальность и пластика проявлялись и рвались наружу.

Когда столовские котлеты как-то приелись, в «Кубани» мы даже разок заходили в ресторан, пробовали цыплят-табака и купаты. Однажды мы решили устроить ночной пикник в лесу. Днём выбрали подходящее, вроде бы, местечко, наполнили несколько трёхлитровых банок пивом, прихватили закуски и, как стало смеркаться, пошли в лес.

Местный лес на окружающих горах – это непролазные колючие дебри, так что ходить там можно только по протоптанным тропинкам. Добрались до места, разожгли костёр и только хотели приступить к пиву, как началось: «У-гу-гу-гу! О-го-го-го! Ух, ух, ух, ух!» – со всех сторон. Страшно, аж жуть! К тому же невыносимо повеяло мертвечиной. При ближайшем рассмотрении оказалось, что вблизи лежал разлагающийся труп дохлой собаки. Жёны впали в истерику. Пришлось срочно бежать с проклятого места. У меня сохранился рисунок об этом приключении. А устрашающие звуки, как выяснилось, издавали не разбойники, а местные совы. Но больше мы в лес – ни ногой!

Из фауны этих благословенных краёв я привёз в Ленинград небольшую коллекцию местных жуков и ночных бабочек. Невиданных мной ранее жуков-носорогов я морил в спичечных коробках с помощью одеколона, и они, бедняги, долго скреблись там, мешая спать. А ночные бабочки-бражники сами прилетали на вечерние фонари и сидели на освещённых стенах, так что их можно было набрать руками сколько угодно. Так я поймал бабочку «мёртвая голова» – больше 10 см в размахе крыльев, а на спинке – рисунок в виде черепа.

Из Ленинграда я захватил с собой 8-мм кинокамеру «Квант» и планировал даже снять игровой фильм с актёрским участием всей нашей четвёрки. Я написал какой-то детективный сценарий, но моему режиссёрскому дебюту не суждено было сбыться. Как-то, играя в безобидного карточного дурака, Тамара и Сашка из-за пустяка так поссорились, что Сашка плеснул в лицо Тамары водой, и они чуть не подрались. Отношения между ними были испорчены на всю оставшуюся жизнь. Конечно, ни о каких съёмках уже не было и речи. Эх, люди! А до этого инцидента в Питере мы ведь дружили домами. Как-то, у Дрёминых играли в буриме, и получилась очень осмысленная фраза: «В городе Питере холодно и голодно». А здесь-то, в тёплом краю – чего делить?

Перед отъездом из дома отдыха произошло ещё запомнившееся мне событие. Из-под крыши нашего корпуса из ласточкина гнезда выпал птенец, уже оперившийся, похожий на взрослую ласточку. Он кричал и требовал еды, и Тамара зачем-то взяла его к нам в комнату и стала кормить дохлыми мотыльками, которые в изобилии валялись вокруг фонарей. Он стал их активно лопать, и рос на глазах. Тамара назвала его Чирик и взяла с собой в поезд до Ленинграда. В качестве провианта мы набрали несколько банок мотыльков. Но в Горелово, куда мы привезли Чирика, мотыльки быстро кончились. Я пробовал ловить кузнечиков, но аппетит Чирика был неутолим. Начались дожди, кузнечики куда-то попрятались, пришлось перейти на дождевых червей, но от такой пищи бедный Чирик у нас скончался, так и не взлетев. Вот урок – не суйся в естественный ход природы!

Ещё раз я посетил сей уголок земли уже не с Тамарой, а с одиннадцатилетним Илюшей по одной путёвке. Какими беспечными родителями мы были! Вот моё первое письмо оттуда Тамаре, которая лечилась в то время в Ялте в санатории им. Куйбышева после воспаления лёгких:

«Здравствуй, милая!

К сожалению, вызвать тебя на телефонный разговор отсюда невозможно. Нужно, чтобы ты сама телеграммой заказала разговор. Это связано с тем, что почтовое отделение здесь находится в Ольгинке, а кабина в д/о подключается только через него. Вчера не смог даже отправить тебе и домой телеграммы, т.к. здесь их принимают только до 11 час. утра, а я был занят в это время улаживанием «жилищной проблемы».