Томас Майер - Мастера секса. Настоящая история Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, пары, научившей Америку любить

Спустя несколько месяцев их изматывающий ночной образ жизни перестал казаться Вирджинии таким уж захватывающим, что плохо отразилось на их браке. Накануне первой годовщины свадьбы Вирджиния устроилась секретарем в рекламный отдел на радио. Их напряженный график делал их жизнь «похожей на зоопарк – сплошной стресс», вспоминал позже Джордж. Он убедил жену обратиться к врачу, и тот посоветовал ей «найти себе менее изматывающее занятие». Она решила преподавать танцы в студии неподалеку.

В отличие от Ивана Райнхарта, Джордж был не против детей. Вирджиния в свои двадцать шесть хотела их еще сильнее. «Без детей у меня вообще ничего не было бы. Как человек я стала бы никем, – вспоминала она. – Я просто знала, что дети – это важно». Вскоре после свадьбы у Вирджинии родился сын Скотт, а спустя несколько лет – дочь Лиза. Однако для самого Джонсона дети оказались обузой, тем эмоциональным багажом, который был не под силу их браку. «До рождения детей все было в порядке, – объясняла Вирджиния, – но музыканты – ночные люди, а дети нет. Им не по пути». Ей было сложно быть нелюбезной с Джорджем, особенно когда он хвалил ее музыкальный талант. Но вдали от эстрады его недостатки было невозможно вытерпеть. «У нас не было ни общих идей, ни общих целей, – рассказывала она. – Нас объединяла только музыка».

Поскольку Джорджа постоянно не было дома – по ночам он выступал в клубах, а по выходным на свадьбах, – жизнь Вирджинии стала невыносимой. Она больше не пела. А сидеть дома с детьми в пригороде Сент-Луиса – в стиле Джун Кливер, идеальной матери, какой ее представляло послевоенное телевидение, – было не для Вирджинии. Она не зря уехала из Голден-Сити в колледж – чтобы иметь возможность не застрять в такой вот рутине. Помощи от ее вечно отсутствующего мужа было мало. Она увязла в беспорядочном быте работающей матери, зажатая между тем, чего хотела от жизни она сама, и тем, чего эта жизнь от нее требовала. «Я родилась в эпоху, когда материнству придавали большое значение, – говорила она. – Но стирка пеленок привлекала меня меньше, чем сама жизнь и общение». Наличие работы заставило ее прибегнуть к помощи няни – то есть доверить детей незнакомому человеку. Однажды вечером Вирджиния вернулась с работы, а шестилетний Скотт сидел дома один. «Исчезла и моя малышка, и няня», – вспоминает она. Вирджиния в панике позвонила в полицию, чтобы сообщить о пропаже ребенка. «Я не знала – но в итоге выяснила, – что она [няня] была алкоголичкой и решила отправиться выпить, – говорила Джонсон. – Она уехала с моей дочерью, которой было от силы два года, на автобусе к себе домой, чтобы привезти оттуда бутылку спиртного».

С двумя детьми на руках Вирджиния решила развестись. Всегда дружелюбный Джордж не возражал и не спорил. Он просто спросил о причине.

«Мне больше нечего тебе дать», – сказала она ему перед уходом. Тем не менее она сохранила фамилию мужа – Джонсон.

Хотя она уходила от мужа весьма решительно, ее беспокоило крушение уже двух браков и неприятные последствия в те времена, когда разводы в Америке были еще редкостью. Ей нравился секс с обоими мужьями, нравилось быть с ними, но у них не было той глубокой связи, которая так была ей нужна, той истинной и долгой любви, о которой она пела. По необъяснимым даже для нее самой причинам Вирджиния дважды – может, трижды, если верить некоторым источникам, – выходила замуж за мужчин, которых она по-настоящему не любила, которые не были действительно важны для нее. «Я оборачиваюсь назад и спрашиваю себя – зачем? – признавалась она. – И ответа у меня нет».

Те, кто тогда близко знал Вирджинию, говорили, что она была слишком энергичной и амбициозной, чтобы согласиться на унылое существование рядом с мужчиной вроде Джорджа Джонсона. «Она говорила, что ей в некотором роде стыдно занимать позицию жены руководителя оркестра, – вспоминал доктор Альфред Шерман, с которым она познакомилась в Университете Вашингтона. – Она хотела подняться выше. Она считала, что слишком умна для такой жизни. Ей хотелось видеть себя в более престижном статусе». Джордж знал, что ему не удержать свою супругу, что ей нужно нечто большее. «Она все время присматривалась к чему-то лучшему», – говорил он годы спустя. Но когда в сентябре 1956 года были подписаны все бумаги о разводе, миссис Джонсон сама еще толком не знала, какое оно – это «лучшее».

Большинство студентов разъехались на рождественские каникулы, и Вирджиния шла на собеседование по пустому, занесенному снегом кампусу медицинского факультета Университета Вашингтона в Сент-Луисе. Ей был тридцать один год, она была безработной, дважды разведенной матерью двоих маленьких детей, и ей хотелось начать все сначала. В декабре 1956-го в Университете Вашингтона учились в основном местные студенты, ему было еще далеко до грядущей славы международного вуза, и сам университет тогда еще недалеко ушел от консервативных традиций Миссури и символической линии Мэйсона – Диксона. Только спустя четыре года в университете произошла десегрегация бакалавриата, и в классах вместе в белыми стали появляться горстки чернокожих студентов. В то время женщины редко появлялись в Университете Вашингтона, особенно в медицинской школе.