Татьяна Данилова - Богини далеких странствий

Да, она вела не всегда честную игру со своими пайщиками, – ну так и они с ней не шибко церемонились. Да, за ней тянулся шлейф домыслов и слухов. Но и в наши дни медики не всегда правильно ставят диагноз, а в те времена причина смерти тем более могла быть не установлена – будь то последствия простуды или стресса. Что же касается ее личной жизни, так ведь она жила в XVIII веке уже свободных нравов и, оставшись в тридцать три года вдовой, могла дать волю чувствам, если они у нее еще оставались. Не стоит гадать… Но факт, что до конца жизни ей так и не удалось обелить свое имя, хотя она, похоже, в этом и не нуждалась, – Бог, он и так все видит…

И если ей не посчастливилось полностью возглавить РАК, то она все же сохранила позиции за семейным кланом, продолжая фактически управлять компанией. Можно сказать, что Наталья Шелихова вошла в нашу историю и как путешественница, и как соучастница строительства Российской империи на Тихоокеанском Севере, и как первая в нашей истории, говоря современным языком, бизнесвумен.

Наталья Алексеевна умерла в 1810 году в возрасте всего 48 лет и была похоронена в Москве на кладбище Донского монастыря.

Екатерина Невельская (1831–1879) стала участницей опасной экспедиции на Дальний Восток. Знатная и образованная красавица могла бы блистать в светских салонах, а она решила отдать руку и сердце невзрачному на вид морскому офицеру Геннадию Невельскому и последовать за ним к берегам Амура. Зато она смогла пожить у залива Счастья.

Об этой свадьбе судачил весь Иркутск. В провинциальном городке, как правило, мало что происходит, а тут такое событие: прелестная Катюша Ельчанинова, племянница и воспитанница гражданского губернатора Владимира Николаевича Зарина, отдала руку и сердце какому-то немолодому, невзрачному флотскому офицеру по фамилии Невельской.

Пересуды о браке Невельского с Ельчаниновой возникали в иркутских салонах подобно пене, а слово «мезальянс» то тут, то там перекатывалось с языка на язык. Но с этим приходилось смиряться. День 16 апреля 1851 года, когда состоялся ритуал венчания, многим запомнился: невеста – ослепительная блондинка в белом подвенечном платье, жених – в парадном черном костюме… Да и на самой свадьбе нашлось место для многочисленных гостей, которые восхищались красотой невесты и поражались ее неожиданному выбору. Праздник затянулся на весь медовый месяц: приемы, салоны, прогулки в окрестностях озера Байкал, – и скоро обыватели привыкли к этой необычной паре. Но едва иркутяне смирились в душе с мезальянсом и порадовались за молодых, как те укатили… Ведь супругом 19-летней выпускницы Смольного Екатерины Ивановны Ельчаниновой стал не кто иной, как капитан 1-го ранга Геннадий Иванович Невельской, который незадолго до бракосочетания был назначен начальником Амурской экспедиции, целью которой являлось изучение Приамурья и Приморья. Так что будущего легендарного адмирала углядела в неказистом флотском офицере юная белокурая красотка. Однако вопреки расхожему мнению о блондинках эта женщина с первых же дней показала характер и серьезный основательный подход к институту брака.

Е.И. Невельская (Ельчанинова)

Она не стала дожидаться мужа из его рискованной экспедиции, а заявила, что отправится вместе с ним. Тут и за примером не надо было далеко ходить: он явился в лице супруги собственного дяди Варвары Григорьевны Зариной, которая, несмотря на уговоры родных остаться в Москве, решительно последовала за своим мужем в Сибирь.

По правде говоря, история Катюши Ельчаниновой немного смахивает на сказку про Золушку, причем во множественном числе, поскольку у нее была еще и сестра Саша, – обе сиротки-погодки, которых приютил добрый и весьма богатый дядя. Вот только вместо злой мачехи была вполне доброжелательная тетушка – немногим старше самих сестричек. Они родились – в Подмосковье одна и на Смоленщине другая – в 1830 и 1831 годах в семье мелкопоместных дворян Ивана Матвеевича Ельчанинова и Марии Николаевны, урожденной Зариной. После смерти родителей по решению семейного совета воспитание обеих девочек было поручено родному дяде по матери Владимиру Николаевичу, который был гражданским губернатором Иркутска, а значит, вторым лицом после Н.Н. Муравьева. Третья их сестра, Вера, осталась на попечении московских родственников, а единственный брат Николай поступил в университет. Надо сказать, что еще при жизни родителей девочек решили определить на казенное воспитание в Смольный институт благородных девиц, в те годы больше известный как Смольный монастырь, поскольку он был закрытым учебным заведением наподобие лицея или кадетского корпуса. Готовили там девиц, которые могли бы осчастливить в браке будущих сильных мира сего. Их обучали закону Божьему, российской и немецкой словесности, французскому языку, географии, всемирной и российской истории, арифметике, физике, рисованию, чистописанию, церковному и классическому пению, художественному рукоделию, музыке, танцам, домоводству. Все лето воспитанницы проводили в саду Смольного, отгороженного от Невы высокой каменной стеной. Разумеется, девушки не могли не мечтать о своих принцах, которые рано или поздно прискачут в их застенок на белом коне и умчат на волю. Сестрички Ельчаниновы в этом могли рассчитывать на некоторые преимущества, хотя бы потому, что были весьма привлекательными. Каким-то чудом сохранилось словесное описание Кати Ельчаниновой, сделанное ее подругой по Смольному: «Младшая сестра, впоследствии Невельская, была сама радость и веселье, и при большом уме была и очень собой хороша. Она была небольшого роста, блондинка с правильными чертами лица и с прелестными большими голубыми глазами, имевшими ту особенность, что, когда лицо ее смеялось и голос звонко раздавался от смеха, они не изменяли своего вдумчивого выражения, придавая тем ей особую оригинальную прелесть». Выпуск из Смольного института почти совпал с сиротством обеих сестер: в 1848 году умерла Мария Николаевна, а отец ушел из жизни еще раньше. Летом того же года В.Н. Зарин с племянницами выехал к своему новому месту службы в Иркутск. Что же застали молодые выпускницы Смольного на новом месте? Их представили недавно прибывшему сюда молодцеватому боевому генералу Муравьеву и его супруге-француженке. Муравьев – генерал-губернатор Восточной Сибири, знал Зарина очень давно, еще по совместной службе на Кавказе и в Туле, причем их связывали доверительные и вполне дружеские отношения. Кстати, именно Владимир Николаевич Зарин ездил в Петербург за невестой Муравьева и привез француженку в Богородицк, где и состоялось их венчание. Да и сам Зарин незадолго перед тем женился на своей незабвенной Варваре Григорьевне Гежинской. В общем, племянницы сразу попали в дружеские объятия местной элиты. Чиновник муравьевского штаба Б.В. Струве писал, что Владимир Николаевич Зарин «привез с собою в Иркутск двух своих племянниц-сирот, только что вышедших из Смольного монастыря, два прекрасных цветка – Blanche et Rose, как их стали называть в Иркутске; они поражали всех своею скромностью и в то же время развитостию ума».