Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2019

Кровь приливает к жабрам или фибрам
Души, и отзывается она,
О месте злачном и о месте гиблом
Самим рожденьем предупреждена.

Соли Большие, Малые,
Волга, закат над ней…
Вымыли воды талые
То, что всего солоней,
И золотой зарницею
Льётся с высот струя —
Над рекой Солоницею
Пресного жития.

Рыбою, огородами
Выживем, не помрём,
С вечными недородами,
Берестяным добром.
Кроме Европы-Азии
Есть некрушимый край,
Твёрдо стоит в бесквасии,
Хоть ты всю жизнь помирай.

Над хлебозаводом клекочет вороний посад,
Над рабским трудом потешается братство живое.
То к небу взметнутся, то долу поникнут назад,
То крыльями машут, то тесто клюют дрожжевое.

А что человек понаставил холмы кирпича,
То хоть бы не ставил, породу не выправишь птичью:
Под чёрными перьями алая кровь горяча —
Кто дал ненасытное горло, Тот даст и добычу.

Люблю эту родину; как ты ни правь, ни дурачь,
Разумливый царь, что ни делай с пернатым народом,
Навеки протянутся смех, пересуды и плач
Над пустошью, над пепелищем, над хлебозаводом.

Правдивейших сказаний переписчик
Что видит ныне? – немоту и ложь,
Где нищие оплакивают нищих
И вор у вора отбирает нож.

Но было так и при царе Горохе,
Не даст соврать уступчивый монах,
А манны утешительные крохи
Равны во всех превратных временах.

Кто долго жил, тому обман не диво,
Молва не враг, безпамятство не плен:
Во всяку ночь одна звезда правдива,
И меч востёр, и нож окровавлен.

Вот бы встать, довериться зрению и посоху
И шагать, как в юности, по водам ли, посуху
В те края, где светится, смутно сердце трогая,
Эта даль далёкая и любовь нестрогая.

И со всеми сущими, с малыми и нищими
Всё идти без устали мхами, городищами,
Ямами бездонными, храмами нежданными
И без слов беседовать с теми горожанами,

С молодцами ясными, их детьми и жёнами,
То ль давно прошедшими, то ли нерождёнными,
Зная, что душа моя, всем им соплеменница,
Тоже не состарится и не переменится.

Не гул военного набата,
Не детство в снежной белизне —
Давно умершие котята
Ко мне являются во сне.

Вот белый с пятнышком на шее,
Печальный, жил четыре дня…
Другой в полоску, веселее,
С неделю радовал меня…

А третий – шкурка, как в металле,
Игрун, последыш, дуралей…
Пушинки на весах печали,
А скольких тягот тяжелей!

Преизбыток проходит, как тень,
Всевеличие чахнет в анналах,
А лишения, тягость и лень
Прорастают в сынах исхудалых.

Лысый Карл, Безземельный Иван
И Безумная донна Хуана
Всё живее, чем гордый болван,
Усмиряющий два океана.

Таковому – радеть о земле,
Ждать письма от далёкой невесты
И тянуть по линованой мгле
Родословья, полки, манифесты.

А над тем, кто писал поперёк,
Искра Божия треснет и вспыхнет:
Недостаток, увечье, порок
Исцелится, изгладится, стихнет.

Как деревце возле дома,
Близ рая растёт она —
Палима, но не жегома,
Сердечная купина,
Вся мелким, невзрачным цветом
Зачем-то испещрена,
Не спрашивает об этом,
Не ведает времена.

А пламя играет в сучьях,
И горести жития
В соцветьях сквозят, в созвучьях,
В беззвучии у нея.
И время раскатом грома
Ей скажет, зачем горит,
Палима и не жегома,
И что она сотворит.

То время тянется, то пулею летит,
И роду смертному превратность не претит:
Едва наскучишься домоуставным бытом,
Как битва иль пожар теряют счёт убитым
И глохнут певчие, но песнь собой сама
Слагается – и впредь идёт во все дома.

Есть равновесие меж бурей и затишьем,
Когда и мышь слыхать с её семейством мышьим,
Ютящихся в углу, под дедовским столом,
Но и грозу слыхать, спешащую в пролом
Воздушной крепости, где земнородных виды,
Соседствуя, живут без страха и обиды.