Стас Канин - Записки бездарного режиссера

Спрятав в стол только что купленную мной бутылочку коньяка, администратор достал из портфеля тот самый истрёпанный блокнот, пару минут порылся в нем и, с наслаждением выводя каждую цифру, написал на листочке номер мобильного телефона Якубовича и протянул его мне. Леонид Аркадьевич снял трубку после первого же гудка. Он был просто душка – моментально согласился на интервью, смеялся, шутил, без колебаний дал номера мобильных телефонов своих редакторов и администратора и пообещал, что сам договорится о пропусках в Останкино:

– Как только приедете – сразу звоните мне. Все порешаем.

Москва встретила нас промозглым ветром и колючим снегом. Я набрал номер Якубовича, но услышал в трубке совсем другого человека – он был груб, немногословен и раздражителен:

– Какая ещё съёмочная группа? Какой к черту Киев? Какое интервью? Вы бы ещё раньше позвонили!…

Больше двух часов мы с оператором, навьюченные сумками с техникой, простояли на морозе возле проходной телецентра. Ни один из номеров, которые несколько дней назад так любезно продиктовал мне Леонид Аркадьевич, не отвечал. Опасаясь того, что интервью может сорваться, я в очередной раз набрал номер Якубовича. В этот раз он очень долго не брал трубку.

– Вы что ещё не уехали? – наконец раздражённо спросил он. И услышав, что мы все ещё ждём его у входа в Останкино, буркнул, – Вас сейчас заберут.

Почти мгновенно появился администратор «Поля чудес» и провёл нас внутрь. Мы долго шли по длинным коридорам Останкино, и я попытался разузнать, что же случилось с Якубовичем, почему он так изменился.

– Не обращайте внимания, – ответил администратор, – просто сегодня запись программы, в эти дни Леонида Аркадьевича лучше не трогать.

– Он так настраивается перед съёмкой? – снова поинтересовался я.

– Нет. Он просто ненавидит «Поле чудес», – равнодушно бросил администратор и открыл дверь редакции.

Сказав эту привычную для него фразу, администратор и не догадывался, что нанёс страшный удар по моему сознанию, в котором понятие «Якубович» и «Поле чудес» всегда жили только со знаком равенства. Слава богу, что Леонид Аркадьевич застрял где-то в московской пробке, и у меня было время ещё немного по расспрашивать его помощника о деталях этой нелюбви.

– Не помню случая, чтобы Леонид Аркадьевич хоть раз смотрел «Поле чудес» по телевизору. Он и нам, и семье запрещает смотреть, – разоткровенничался администратор. – Мы перед съёмкой даже боимся к нему подходить. Он кроет всех матом, всё ему не нравится, всё раздражает. И уж не дайте тебе боже, если на его столе не так стоит пепельница или не на том месте лежит ручка – уволит и глазом не моргнёт. В эти дни лучше вообще ему на глаза не попадаться.

В это время кто-то позвонил по мобильному, и администратор выбежал из редакции. Я уже несколько раз написал слово «редакция», и знакомство с ней стало ещё одним откровением. В моем представлении, да и в представлении миллионов телезрителей, редакция «Поля чудес» – это огромное помещение с сотнями сотрудников, бесконечными телефонными звонками, беготнёй и шумом. И где-то среди этого творческого бедлама обязательно должна быть дверь, над которой красуется огромная надпись: «Музей Капитал-шоу «Поле чудес». А за ней десятки тысяч экспонатов, подаренных трогательными участниками программы любимому ведущему. На самом деле редакция «Поля чудес» – это небольшая комнатка, в которой с трудом вместились два рабочих стола, шкаф, факс и ксерокс, а в углу возле окна – стол Якубовича, и не просто стол, а точная копия его домашнего рабочего места. Кто знал, что на эту территорию посторонним вход воспрещён. И самое главное, нет никакой двери с надписью «Музей». И есть ли он вообще? На мой вопрос о музее администратор ответил многозначительной улыбкой.

Мы тем временем расставляли свет и настраивали камеру. Я выкатил из-за стола Якубовича кресло, поставил напротив камеры и сел в него, чтобы оператор мог выстроить кадр. В это время в комнату вошёл администратор. Он застыл в дверях с выражением лица, словно у него умерли все родственники одновременно.

– Встаньте, немедленно! И поставьте кресло на место! – прошипел он.

– А что случилось? – спросил я.

Он не стал ничего объяснять, а просто вырвал кресло из-под меня и бережно поставил его на место. Отошёл, посмотрел со стороны. Снова приблизился и на несколько сантиметров сдвинул кресло. После чего ещё раз взглянул со стороны и только после этого, расслабившись уселся за свой стол.