Лев Борисович - Как я матросом был

– По блату?

– Ну, кому повезло, короче. Кто ближе к начальству, тот хлеборез. Всегда сыт, никаких нарядов, работать не надо. Хлеб приносишь, вот эти два бачка, посуду, просто пачку 2 2 Пачку – десять чашек. из нержавейки – чашки: первое, второе – раздельных не было, все в одно.

– В смысле, сразу?

– Не-е-ет (смеется). Два бачка общих стоит. Ну вот ты представь: наливают суп. Мяса там нет. Там только сало может быть. Свой свинарник был. Может сало с волосами попасть. Такое было. А вот варочные бачки, как тебе не соврать, объемом таким, чтоб можно было варить сразу на тысячу с лишним харь. Можно представить, какой там суп. То есть просто бурда. Если картовка 3 3 Картошка – разг. попала, то тебе повезло. Все, вот бачок на стол ставят. Чумичка общая такая. Называли ее чумичка, на стол тоже накрывали.

– Что такое чумичка?

– Ну, половник, разливать. Ты обычно как приходишь. Если ты половник схватил, типа «я бачкую», то это нормально: всем бурду, себе получше. Один садится, один из десяти бачкует. Всем – раз – отдает. И вот два таких бачка дюралюминиевые были и железные. Ну, из дюраля, по-моему. Вот в эти бачки супу налили. Второе что? Обычно все на воде. Пшенка на воде – не ела ни разу?

– Ела!

– Да?

– Не помнишь, я сидела на диете «Шесть каш»? Готовила на воде, без соли, без сахара.

– Ну вот и представляешь, какое это дерьмо?

– Ну, пресно.

– Во-о-от. То же самое давали. Бывало, пюре давали из сухой картошки. Картошка кончалась, соломкой нарезали и в мешки упаковывали. Мы ее жрали просто так. Ну, засушенная картошка. Как урюк засушивают. Был еще клейстер. Там вообще кино! То есть мука эта картофельная. Там начали с желудками все маяться, его потом отменили. И берешь его вот так вот, на половник его надеваешь, просто прилипает какая-то фигня. Раз туда – шлеп! Ну деваться некуда, жрать охота. Все равно кто-то ел, чтоб с голоду не помереть. Так вот оно было.

– И что, все три года так было?

– Не-е-ет.

– Поначалу, да?

– Ну как бы да. На третьем году я вообще не ходил на обед. Иногда бывало, рыбу давали…

– У вас же там рыбы много должно было быть?

– У нас рыбы там до фига было. У нас свое ВС 4 4 ВС – вспомогательное судно. уходило: кета, горбуша – она как мусор была, понимаешь? Натуральный мусор. Ее никто не жрал. Вот не поверишь. Сидели десять человек за столом, а я любил рыбу. Приходишь: «Лева, на», – все пайки отдают. Еще любил минтай на пару. Никто не жрет, их десять штук лежит. А я вообще рыбу любил. И селедку давали. То есть что по витаминам положено, это все было в рационе. Я тебе говорю: я ушел в армию, был 78, учебка кончилась – 63 килограмма. То есть разница чувствуется – 15 килограммов за шесть месяцев. Да меньше даже, то есть я вообще вот такой вот сухарь был, и это все на пользу пошло. Этот режим, ты к нему привыкаешь, желудок сужается, и уже не хочешь жрать. На первом году было туго. Хлеб воровали, рассовывали по карманам, ничего не хватало. Бежишь, на ходу жрешь.

– От мамкиной титьки потому что оторвали только?

– Да. Ну там сразу орали: «Мамкины пирожки скоро вылетят!»

И про рабочего я рассказывал. Допустим, рота порубала 5 5 Порубала – поела. . Ты уходишь мыть всю посуду. Начинаешь мыть. Два рабочих. Моешь посуду, второй столы все вытирает, прибирает – все сразу моет начисто, чтоб ни одной крошечки, чтоб все блистало. Полы – бетон шлифованный, мощные такие, мыть удобно было. Ни лентяек, ничего – на карачках ползаешь. Здесь домыли, начинаешь накрывать на обед, то есть завтрак кончился. На обед – с нижнего этажа бегаешь на второй этаж, все эти бачки таскаешь, на столы накрываешь. Слышишь: у-у-у, рота идет. Рота пришла, пожрали. Тебе, конечно, достанется от дембелей – ты на первом году. Мне вообще доставалось. Мы с «братом» же были. Там же свои законы. А мы еще ничего не знаем. Там кружки железные, и я на дембельский стол поставил две зеленые кружки. А это западло считается. То есть зеленая кружка – ну нельзя, у них должны стоять только белые.

– Типа стремно?

– Да. Прилетаешь, слышишь: «Рабочий!» Там стол, под ним подлезаешь, а там окно выдачи. А «брат» сразу инициативу проявил, он же хитрее меня: «Давай я посуду буду мыть! Иди, там чего-то зовут». Я только морду высунул, в меня – БАМ! – эти кружки. Но я увернулся. «Иди сюда!» – сидят все такие с усами, дембеля-то. Я как только приехал и их увидел, подумал: «Ни хрена себе, лет по сорок, наверное». А флотская традиция была – красить усы. Я тоже красил. Сам рыжий, а у всех черные усы.