Лев Лайнер - Веселая троица - Вицин, Моргунов, Никулин

Каково же было удивление редакции и мое, когда в «Московский комсомолец» хлынул бурный поток писем. Многим, очень многим захотелось участвовать в составлении и дополнении словаря синонимов данного, любимого народом, слова. Писали пенсионеры и школьники, бомжи и учителя… Да кто только не писал! Студенты одной из групп МГУ даже прислали коллективное письмо с двумя десятками подписей. Всем хотелось вложить свою лепту в столь нужное дело… Чтобы не быть неблагодарным, пришлось откликнуться на страницах газеты статьей «Выпить» по письмам читателей».

К чему столь пространное предисловие? А вот к чему: подвыпивший человек на сцене или на экране вызывает у нас улыбку, и вовсе не злобную, а снисходительно-добрую. Так что тема следующего фильма Гайдая — «Самогонщики», по-моему, была беспроигрышной. А история создания его такова…

После выхода фильма «Пес Барбос и необычный кросс» Гайдай сразу же стал признанным мастером комедии. И ему предложили искать новый сюжет для придуманных им героев. Подсказал тему Юрий Никулин. Он и его постоянный напарник Михаил Шуйдин разыгрывали на арене цирка сценку «Самогонщики».

Клоуны выходили на манеж. Один со змеевиком, другой с горящей керосинкой. Быстренько собирали самогонный аппарат, в котором вскорости что-то начинало приятно булькать.

— Неси посуду, — кричал Никулин.

Шуйдин, веселя зал, выносил ночной горшок.

Неожиданно выбегал мальчишка, который стоял «на стреме», и кричал:

— Поберегись!

Никулин и Шуйдин переворачивали тазы и делали вид, что стирают белье. Однако появившиеся дружинники быстро понимали, в чем дело, и уводили за шиворот самогонщиков.

— А как же белье? — спрашивал инспектор манежа.

— Достираем через три года! — отвечали самогонщики.

Сценка вроде бы простенькая. Но зритель смеялся от души.

Конечно, почти ничего не осталось в фильме от этой клоунской репризы. Но главное — тема была найдена.

Гайдай вместе с оператором Бровиным взялся за написание сценария.

А что получилось, вы отлично знаете. Начинается фильм с заставки, которая пародирует заставку всем известной зарубежной кинокомпании «МГМ». В овальном обрамлении появляется мордашка, но не льва, а собаки — Барбоса. И Барбос — рычит. А далее…

В лесной избушке живут три алкаша. Три самогонщика. Уже известные нам Трус, Балбес, Бывалый. Как напьются, начинают приставать к собаке. Та не выдерживает издевательств и решает их проучить. Выхватывает змеевик и убегает с ним в лес. Тройка устремляется в погоню. И добегает до… милиции.

Я пересказал сюжет фильма в двух словах, потому что, как это ни странно, в ходе работы над книгой встретил девушку двадцати семи лет, которая ни разу (!) не видела ни «Пса Барбоса», ни «Самогонщиков». Вроде бы такого не может быть. Но как-то Евгений Александрович Моргунов посетовал, что некоторые из нынешних молодых не знают ни Сталина, ни Ломоносова, ни Эдисона… Есть над чем задуматься. Однако вернемся к нашим героям-самогонщикам.

Снимали фильм в тех же Снегирях. Дрессировщик Игорь Брейтшер привез на съемку Брёха. Увидев Моргунова, пес отнюдь не радостно залаял.

— Злопамятный, гад, — огрызнулся Моргунов.

На этот раз Брёх не справился с поставленной перед ним творческой задачей. Змеевик был тяжеловат для него, и пес его постоянно ронял. К тому же он поранил себе лапы. В общем, Брёх категорически отказывался от возложенной на него почетной миссии.

Наверное, тогда Леонид Гайдай всерьез задумался о том, что такое искусство дрессировки. Вот что рассказывает Нина Павловна Гребешкова:

«Как-то пришел к нам домой общий друг. Беседа не клеилась, и Гайдаю стало скучновато. Он решил поставить сценку прямо в доме. Со своей собакой, фокстерьером Ричи. Леонид Иович ее дрессировал, и еще как выдрессировал. Ричи понимала его с полуслова, носила тапочки, газеты, разные другие предметы домашнего обихода.

Гайдай говорит:

— Знаешь, Коля, я недавно прочитал в газете интереснейшую статью. Сейчас я тебе покажу. Тебе должно очень понравиться. По-моему, статья была в «Литературке». — И зовет собаку: — Ричи, иди сюда! Принеси «Литературную газету»!

Ричи срывается с места, несется в другую комнату, в спальню, где около кровати в определенной последовательности сложены разные газеты. Берет верхнюю и приносит.

Гайдай делает вид, что недоумевает:

— Правильно, «Литературку» принесла, а где же статья? Наверное, она в «Вечерней Москве». Ричи! Принеси-ка мне эту газету.