Николай Жуков - Истории из моей жизни. Повесть, рассказы, очерки

Прошло пять месяцев после моего возвращения в часть. В тот памятный день я оказался в суточном наряде дежурным по камбузу. Неожиданно в помещение зала столовой вошел уважаемый всеми нами Кока (так мы любовно звали командира нашего разведвзвода). Он притронулся к моему плечу и вывел в коридор. Разговор был очень коротким. «Николай, вчера умер твой дедушка, успеешь добраться до Донецка до начала похорон? А я сделаю все возможное, чтобы вовремя оформить необходимые документы» – произнес командир. У меня перехватило в горле. Ушел из жизни мой первый близкий человек, которого я больше никогда, никогда не увижу! Предательские слезы увлажнили глаза, я подошел к окну и прижался щекой к холодному февральскому стеклу. «Готовь форму, а я подменю тебя в наряде Шурой Омельченко!» – с этими словами командир уехал в полк, а через час вернулся из Балтийска. «Понимаешь, в строевой части сказали, что по закону дед не является ближайшим родственником…» – произнес Кока.

Только через полтора года, я сумел попасть домой в родной Донецк. Это произошло в период зимнего отпуска после сдачи экзаменов моей первой сессии в Киевском высшем военно-морском политическом училище. И уже на следующий день после прибытия, вместе с отцом и братом мы отправились к дедушке на кладбище, которое находится далеко за шахтерским поселком в роще у самой железной дороги, где растут молодые дубы, клены и каштаны. Долго искать не пришлось, за большой зеленой оградкой стоит скромный недавно установленный памятник, с которого на меня смотрели добрые глаза моего Максимовича. На фотографии он в военной форме железнодорожника времен Великой Отечественной. Дед смотрит мне в глаза без обиды за то, что я не успел проводить его в последний путь. Он смотрит так, как будто все время ждал моего прихода. В какой-то миг мне показалось, что Максимович улыбнулся. Я наклонился к памятнику, и поцеловал портрет старика, совсем не ощущая зимнего холода могильного камня.

Прошло более тридцати лет, но каждый год, приезжая в отпуск на малую Родину я прихожу к своему дедушке. Я веду молчаливый разговор с близким мне человеком, который остался в моем характере, внешности, моих делах и поступках. И никакие статьи законов не смогут отдалить меня от него, передавшего мне не только свой внешний облик, но и посвятившего моему воспитанию большую часть своей человеческой жизни. Порой в различных ситуациях, задумываюсь над тем, как бы я поступил, если бы мой характер формировался по-другому под влиянием другого человека. Наверно, я мог бы стать решительнее, злее, требовательнее к себе и окружающим. Не было бы той покладистости, неприхотливости и спокойного отношения к окружающему миру, которые подарил мне Максимович. Не мешала бы мне в моей жизни нерешительность и впечатлительность, не снился бы по ночам город у Азовского моря, который раньше называли маленькой Одессой!

Годы моей жизни движутся вперед своей чередой. Отдельные остаются в памяти событиями и эпизодами, другие забываются до поры до времени. Но именно сейчас мне очень хочется вспоминать дорогих мне людей, которым я обязан своим человеческим счастьем жизни, благодаря которым, я знаю, что такое Родина и любовь, добро и зло, горе и счастье, дружба и предательство, уважение и ненависть. И наверно не последнюю роль в моей судьбе сыграл небольшой приазовский город Мариуполь – город, с которым крепкими узами связана история моих предков.

Вековая брусчатка Слободки ведет меня в детство, оживляя яркие воспоминания, близкие моему сердцу. Я останавливаюсь, и с волнением оглядываюсь по сторонам, затаив дыхание. Ночная тишина помогает слушать историю моего рода… Она во мне…

После возвращения из дальнего похода, потрепанный океанскими ветрами и волнами сторожевик стал на ремонт в судостроительный завод. За кормой видавшего виды корабля остались многие мили Атлантики, Средиземного моря и Индийского океана. Африканский Рог запомнился морякам обеспечением безопасности судоходства, погонями за шустрыми шлюпками сомалийских пиратов, ежедневной охраной мирных торговых судов самых разных стран мира, и в первую очередь, конечно, России. С постановкой к заводской стенке нагрузка на экипаж снизилась, офицеры, мичманы и контрактники стали чаще сходить на берег, больше времени уделять общению с родными и близкими людьми. И как говорят на флоте – наступило время небольшой расслабухи. Именно в этот период и должно было произойти празднование дня рождения уважаемого офицера. Учитывая не писанные корабельные законы, проведение мероприятия было запланировано на один день ранее самой славной даты.