Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1

Есть много свидетельств разведывательной деятельности Ватикана в годы, предшествовавшие первой мировой войне. Особенно разветвленной была агентурная сеть в России. Епископы католических церквей Польши, Литвы, Белоруссии, Украины собирали и поставляли в резиденцию папы ценные сведения. Агенты Ватикана имелись даже в Петербурге. Со многими из них держал связь Шептицкий. Обрабатывать же инфор. ма-цию ему помогал родной брат — офицер австрийского генштаба Станислав. Впрочем, последний и сам занимался активной разведывательной работой, особенно в то время, когда являлся военным атташе Австро-Венгрии при русской армии в Маньчжурии.

Пронырливый и хитроумный характер «святого шпиона», его вышколенные с детства светские манеры помогали ему находить доверенных лиц среди русской аристократии. К примеру, немало интересной информации для Ватикана и немецкого генштаба он извлек из частых бесед с князьями Оболенскими. Ну а княгиня Наталья Ушакова являлась его тайным агентом. Об этом свидетельствует письмо-инструкция митрополита Андрея княгине Наталье, в котором за духовными наставлениями нетрудно уловить указания шпионского характера. «Это мое письмо до Вас прошу держать в полной тайне, взяв во внимание то, что моя юрисдикция является секретной… — предупреждал Шептицкий Ушакову в ответ на ее вопрос о полномочиях митрополита, поручившего ей вербовку сочувствующих Униатской церкви. — Она определена наисвятейшим отцом устно и неофициально… Наталия Сергеевна! Речь идет об очень важном. Если Россия сохранит свой яркий обряд и постепенно станет поворачиваться к единству… Россия будет влиять через Рим на весь мир и обновит весь Восток, поскольку от России зависит все на Востоке. Итак, действуйте энергично, осторожно, но про письмо мое не вспоминайте».

Еще более убедительно раскрывает нечистоплотную миссию «Андрея Новозванного» в России агентурное донесение униатского резидента в Петербурге Леонида Федорова митрополиту Шептицкому. Вот выдержка из этого письма:

«…дело строительства дредноутов и вообще усиление флота продвигается с черепашьей скоростью; в Военном министерстве работа идет оживленнее: создаются новые корпуса, расширяется авиационное дело, но основательных реформ нет и там. В Генеральном штабе ведется борьба между старыми заплесневелыми тактиками и молодыми талантливыми офицерами, причем победа склоняется в сторону первых. Во главе Военного министерства стоит абсолютный ноль — генерал Сухомлинов, во главе Академии Генерального штаба — полное ничтожество, способное только для гульбы и танцев, генерал Енгаличев. В интендантстве продолжается система воровства и взяточничества. В Министерстве иностранных дел, как говорится, и конь не валялся. Сам Маклаков — ограниченный бюрократ и тупой черносотенец. В Министерстве финансов лучше: Коковцев оставил после себя хорошее наследство и денег на черный день хватит. Но бедолага не угодил черносотенцам и Гришке, и его попросили в отставку…»

Русская контрразведка, взявшая на заметку униата-шпиона, сумела все же арестовать Шептицкого. Это случилось в начале сентября 1914 года, когда русские войска очистили от немцев Галичину. 19 сентября того же года его вывезли из Львова в Россию. Содержание под стражей было, правда, довольно условным. Ехал митрополит в салон-вагоне в сопровождении личного духовника Боцяна (ректор униатской семинарии), личного секретаря монаха Гродского, личного слуги. Почетный арест и особое содержание столь опасного для России человека объяснялись не только его высоким положением, но и той благосклонностью, которой он пользовался у многих приближенных к царю аристократов. Коварный и двуличный Шептицкий поспешил утвердить эту благосклонность даже в царском мнении. Он направил Николаю II приветственное письмо, в котором выражал радость по поводу «победы русской армии и воссоединения Червонной Руси с Россией», а также в связи с тем, что «трехмиллионное русское население Галичины радостно приветствует русских воинов как своих братьев». И это месяц спустя после того, как, возмущенный именно радостной встречей русской армии населением Галичины, он обратился к своей «предательской пастве» с угрожающим посланием, в котором призывал верующих строго исполнять свои обязательства «перед Богом и кесарем», обещал страшную кару всем, кто будет приветствовать русскую армию и тем более способствовать ей.

Впоследствии лицемерие станет не только чертой характера бывшего улана-монаха, но и его «последовательной политической манерой». Так, он будет личными письмами приветствовать Гитлера после вступления фашистских войск во Львов, в Киев, в день рождения фюрера. Ну а в 1944 году, когда оккупанты побегут на запад с советской земли, он пошлет поздравительное «откровенное» послание Сталину. Более того, отрядит специальную делегацию в Москву, в составе которой будет находиться его второй родной брат — настоятель мужского униатского монастыря Климент Шептицкий. Делегация засвидетельствует свое «высокое богоугодное» присутствие не только в патриаршестве, но и в Верховном Совете, в НКВД, где по поручению руководства их принимал мой отец.