Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1

Тем временем на Украине в среде прежних коллег-чекистов Люшкова назревали драматические события. По возвращении В. А. Балицкого и его сотрудников из Москвы где-то в конце 1933 года произошел конфликт между Балицким и его «правой рукой» Леплевским. Причиной к разладу, возможно, стала неспособность Балицкого «закрепиться» в Москве, в результате чего «его люди» тоже потеряли свои посты.

Близкие лично Леплевскому сотрудники Джирин и Инсаров стали вести среди работников ГПУ Украины разговоры, заявляя, что все успехи ОГПУ в оперативной работе являются результатом оперативности Леплевско-го. Эти разговоры дошли до Балицкого, который немедленно удалил Леплевского с Украины.

Развитие событий приобрело прямо-таки драматическую окраску: во время отъезда Леплевского на вокзале никого из провожающих не было, кроме Амирова-Пиев-ского. Леплевский к нему обратился в озлобленном тоне со следующими словами: я, мол, уезжаю с Украины, но еще сюда вернусь и рассчитаюсь со всеми. Так, совсем в «миргородской манере», жестоко поссорились два бывших украинских покровителя Люшкова.

На XVII съезде ВКП(б) в феврале 1934 года был избран новый состав ЦК. Его полноправными членами, сравнявшись своим партийным статусом с Ягодой, были избраны председатель ГПУ УССР (с июля 1934 года — нарком внутренних дел УССР) В. А. Балицкий и бывшие видные чекисты — секретарь Северо-Кавказского крайкома Е. Г. Евдокимов и секретарь Закавказского крайкома Л. П. Берия.

Не менее, чем Балицкий, был опасен для Ягоды и бывший крупный чекист Е. Г. Евдокимов. Вплоть до своего ухода на партийную работу (январь 1934 года) Евдокимов был неформальным главой мощного клана северокавказских чекистов, сложившегося вокруг него в Ростове-на-Дону в бытность полпредом ОГПУ по Северному Кавказу (1923–1929 и 1932–1933 годы). Шагом, направленным на «нейтрализацию» Евдокимова как своего возможного преемника или заместителя, стало назначение Ягодой в августе 1936 года Г. С. Люшкова в Ростов-на-Дону, начальником УНКВД по Азово-Черноморскому краю. Этим Ягода пытался достичь двух целей: получить от Люшкова, никак не связанного с интересами местного партийного и чекистского руководства, компрометирующие их и Евдокимова материалы, а заодно избавиться в Москве от Люшкова как от чекиста, сотрудничавшего с Ежовым. В связи с этим представляется спорным утверждение Р. Конквеста (речь идет о 1938 годе) о Люшкове как об «одном из немногих оставшихся в НКВД людей Ягоды». Как чекист из «свиты» Балицкого Люшков не числился в любимцах Ягоды. Μ. П. Шрейдер, знавший Люшкова по работе в Москве, дает ему весьма бледную характеристику, вспоминая о нем лишь как о «скромном человеке и неплохом работнике».

Знаменателен и факт отсутствия у Люшкова каких-либо заметных правительственных наград за период работы в СПО ОГПУ-ГУГБ НКВД СССР за 1931–1936 годы. Вообще, за свою чекистскую службу с 1921 по 1936 год он был награжден лишь двумя знаками «Почетного чекиста» да дважды на Украине (1927 и 1931 годы) безрезультатно представлялся Балицким к ордену Красного Знамени. Высокое, «генеральское» спецзвание комиссара госбезопасности 3-го ранга, присвоенное ему в ноябре 1935 года, явилось лишь соответствующим оформлением в табели о рангах его ответственной должности в одном из ключевых отделов ГУГБ НКВД СССР.

В Ростов-на-Дону Люшков прибыл в сопровождении двух своих ближайших сотрудников-чекистов, М. А Кагана и Г. М. Осинина-Винницкого, хорошо ему знакомых еще по прежней работе на Украине. Через месяц, в сентябре 1936 года, Ягода был снят и новым главой НКВД СССР был назначен председатель КПК и секретарь ЦК ВКП(б) Н. И. Ежов. В связи с этим несколько корректировалась «ростовская миссия» Люшкова.

В конце 1936 — начале 1937 года Сталин и Ежов намеревались нанести первый удар по руководству двух комитетов партии (Киевского обкома — секретарь Π. П. Постышев и Азово-Черноморского крайкома — секретарь Б. П. Шеболдаев). Сложность предстоявшей «операции» заключалась в том, что оба секретаря никогда не состояли в оппозиции, имели безупречное партийное прошлое и считались твердыми «сталинцами». Таким образом, решением Ежова Люшков ставился в авангарде репрессивной практики на местах, причем тогда, когда в центре еще царило относительное спокойствие. Реализованное Люшковым «ростовское дело», направленное против Шеболдаева, стало пробным камнем, на котором Сталин проверял возможность наступления на партийных руководителей высшего ранга и подавления их недовольства ударами, наносимыми по партийным кадрам. Уже на декабрьском (1936 года) Пленуме ЦК ВКП(б) Ежов огласил первые итоги деятельности Люшкова в Ростове-на-Дону, когда выяснилось, что «по Азово-Черноморской организации арестовано свыше 200, во главе с Глебовым и Белобородовым и пр., троцкистов и зиновьевцев». «Обогащенный» своим «московским опытом» ведения следствия и подготовки политических процессов, Люшков на новом участке работы блестяще справился с заданием Сталина и Ежова: после постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 2 января 1937 года «Об ошибках секретаря Азово-Черноморского крайкома тов. Шеболдаева и неудовлетворительном политическом руководстве крайкома ВКП(б)» местная парторганизация подверглась жесточайшему разгрому, а Шеболдаев был политически дискредитирован и сослан руководить «второстепенным» Курским обкомом, где позднее был репрессирован в ходе развернувшейся «ежовщины».