Элис Токлас - Моя жизнь с Гертрудой Стайн

Ужин был прост, но вкусно приготовлен. Элен не умела, да и не любила готовить сложные блюда или те, которые требовали большого времени. Она бы не рискнула приготовить восхитительные французские блины. Но все, требующее жарки, она доводила до совершенства. Баранья нога неизменно оказывалась редкостно вкусным угощением. Элен обычно ставила ее в духовку, отправлялась по делам поблизости от дома, но в нужный момент возвращалась, чтобы облить жиром мясо.

За столом велся оживленный разговор. Во время десерта появилась Элен с сообщением: в студии очередные гости. Гертруда Стайн заторопилась из-за стола. Вскоре мы последовали за ней и обнаружили ее сидящей в высоком кожаном тосканском, в стиле Ренессанс, кресле: ноги покоились на нескольких седловатых подушечках, наставленных одна на другую.

Она представила нам привлекательного рыжеватого человека, Пьера Роше, который, коверкая слова, говорил на нескольких языках, включая венгерский; Ганса Пуррманна, немецкого художника, адепта Матисса; Патрика Генри Брюса, убедившего (вместе с Майклом Стайном) Матисса открыть свою школу; Сайена, талантливого инженера-электрика, расставшегося с карьерой в фирме Томпсон-Хьюстон, чтобы приехать в Париж учиться искусству рисования; группу обитателей Монмартра, окружавших Пикассо, как квадрилья тореадора; Жоржа Брака; и некоего Кремница, который мог петь песню «Старая Кентская дорога» с заметным французским акцентом. Также присутствовали: француз Аполлинер, испанский художник Пишо и некий, похожий на Греко, ювелир.

Фернанда и Брак затеяли игру в des incroyables [20] Нечто невероятное (фр.) — игра в придумывание или демонстрацию необычного. . Брака я приняла за американца. Но настоящим американцем оказался Уильям Кук, который рисовал портреты английских герцогинь, затем деятелей Римской империи, включая многих кардиналов, но оставил живопись и переключился на гравюры.

К тому времени, когда Гарриет переговорила с каждым из представленных (а также непредставленных), она уже была готова уйти. Гертруда Стайн договорилась с нами о встрече завтра на вернисаже в Осеннем Салоне. Она также спросила, не хотела бы я взять уроки французского языка у Фернанды, которая получила хорошее образование и читала вслух басни Лафонтена, пока Пикассо рисовал портрет Гертруды Стайн.

Мы выбрались на вернисаж рано и безо всяких трудностей разыскали salle des fauves [21] Авангардистское течение в живописи французского постимпрессионизма — (букв. зал диких ). , диких животных, как их называли. Пикассо окружала его квадрилья, за исключением Брака, проявлявшего двойную лояльность — он находился в толпе, окружавшей Фернанду. Заметив Гарриет и меня, она подошла к нам своей тяжеловесной походкой и представила своих друзей: Алису Дерен, чья невозмутимо-спокойная красота заработала ей прозвище La Vierge — Дива, и Жермен Пишо, чья внешность была полной противоположностью.

Я переговорила с Фернандой и выразила желание брать у нее уроки французского языка. Не смогла бы она приходить по утрам в отель и заниматься там? Она назвала меня Миис (Мисс) Токлас и сообщила плату: за урок — два с половиной франка (пятьдесят центов). Я предложила оплачивать извозчика. «О, нет, — засмеялась она. — Я поеду автобусом или на метро». Мы выбрали день на следующей неделе. Подошла Гертруда Стайн, поболтала с тремя обитателями Монмартра и поинтересовалась, договорились ли мы об уроках. «Она будет приходить по утрам в 10 и оставаться до часу дня», — ответила я.

Помещение постепенно заполнялось. Присутствовали не только французы, но и русские, несколько американцев, венгры и немцы. Шли оживленные, хотя и не всегда дружелюбные дискуссии. Хрупкая русская девушка объясняла свою картину: обнаженная, держащая в воздухе отрезанную ногу. То было начало русских ужастиков. Она была студенткой в школе Матисса. В первый же день, когда Матисс пришел осмотреть картины, он, как обычно, спросил ее: «Что вы пытались изобразить, мадмуазель?» Она ответила, ни минуты не колеблясь: «Модерн, новизну». Класс зааплодировал.

К нам подошел Пикассо. «Вы будете брать уроки у Фернанды?» — спросил он и добавил: «Она очень образована, но скучна, постарайтесь не заразиться этим от нее. Гертруда должна привести вас ко мне». И закончил со смехом, похожим на ржанье жеребенка: «Я тоже живу на Монмартре».

На следующей неделе семья Майкла Стайна пригласила нас на ленч. В приглашении была приписка, сделанная рукой Майкла: «После ленча я возьму Элис в Лувр. Это скандал, что она еще не удосужилась туда сходить. Я полагал, она интересуется живописью». Возможно, я и интересовалась, но мой главный интерес заключался не в этом.