Роман Кветный - «Розовая горилла» и другие рассказы

Сегодня я уверен, что это не так, потому что, повидав много людей и стран, могу сказать, что должность простого профессора провинциального института, а это был тот максимум, который могла, при всем желании, выделить ему советская власть, никоим образом не соответствовал его таланту трибуна, сенатора и философа. Уважение и любовь людей он бы заслужил при любой власти. От его разума и авторитета не могли отмахнуться даже местные партийные руководители (многие из них учились у него в институте и неизменно попадали под магию его личности). Для себя ему было очень мало, и я помню, как к нам в дом приходило очень много людей нуждавшихся в его помощи и совете. Он помогал всем: кому просто советом, кому устроиться на работу, кому избежать снятия с работы или выговора за какие-то прегрешения, кому попасть в институт (напомню, что в годы советской власти для евреев, да и просто для любых детей, не имевших властной поддержки, это была большая проблема вне зависимости от их знаний). После смерти отца я ощутил себя либеро – «последним защитником» (есть такое понятие в футболе), за которым уже никто ничего не сможет исправить. Сегодня на папину могилу приходят разные люди, разной веры, разных идеалов, кого-то из них я уважаю, кого-то нет, но всю жизнь везде, где отца видели, знали, общались с ним, меня воспринимают как сына ТОГО КВЕТНОГО, и это не зависит от смены общественного строя, это нельзя купить за деньги и этому всегда надо соответствовать. Даже на фуршете после моего избрания в Национальную академию педагогических наук Украины один из академиков вдруг сказал, что учился в Винницком пединституте и Наум Соломонович был его любимым преподавателем.

Мама моя, первая красавица нашего города, талантливая скрипачка, чья карьера исполнительницы была оборвана войной, когда она, одна из самых способных студенток киевской консерватории, вынуждена была, бросив все, бежать с бабушкой в эвакуацию в Среднюю Азию. После войны, с маленьким сыном на руках (моим старшим братом) продолжать учебу было невозможно, и она проработала все годы преподавателем Винницкой музыкальной школы, воспитав при этом целую плеяду талантливых учеников, которые сейчас преуспевают не только на наших сценах, но и в Австрии, Израиле, Австралии, США… Великолепная хозяйка, мать и жена, очень красивая женщина с сильным, строптивым характером.

Еще немного о моих предках. Мамин отец, Иосиф Павлович Мильнер, был легендарным Винницким бухгалтером, который двадцать лет проработал главбухом треста ресторанов и столовых. На сетования бабушки о том, что на такой должности другой давно бы был богачом, дед неизменно отвечал: «Зато я на свободе». Он любил хороший коньяк, но не любил нарушать законы. В моей памяти он остался волшебником, бравшим на счетах корень из шестизначного числа, гладко выбритым, седым, высоким, чуть сутуловатым красавцем, который курил папиросы «Казбек», пах одеколоном «Шипр», никогда не повышал голос и давал мне по воскресеньям железный рубль. Бабушка Ида когда-то была красавицей и танцевала в юности на балах в имении графа Грохольского, что находилось рядом с ее родной Стрижавкой. Она открыла ХХ век, родившись 1 января 1900 года, и прожила в нем нелегкую жизнь, пережив революцию, войну и смерть деда. Ее отец был состоятельным стрижавским торговцем, но не верил, что такой культурный народ, как немцы могут поголовно уничтожать евреев, отказался эвакуироваться и был расстрелян со всей семьей вместе с другими евреями в январе 1942 года во время акта «зачистки» гестапо мест, где строилась ставка Гитлера. Я поставил памятник всем этим людям на месте расстрела у стены Стрижавской исправительной колонии.

Очень колоритной фигурой был и мой дед по линии отца – Соломон Кветный. Он дожил до девяносто четырех лет (вполне мог прожить и больше, так как имел мощнейший генетический настрой на долголетие), был похож на библейского мудреца, в соответствии со своим именем, вырастил семерых детей и оставался для них до конца дней непререкаемым авторитетом. А ведь среди его потомков только профессоров было трое.

Рассказывая о себе, не могу не коснуться своей любви к путешествиям. Недавно подсчитал, что успел побывать в 55 странах и моё вступление будет неполным, если не поделюсь хоть маленькой толикой своих впечатлений…

***

Очень люблю Париж. Уже на второй день пребывания, я ощутил себя здесь своим. Мне очень легко было разбираться в хитросплетениях Парижских улиц, где каждое название напоминало о «парижских тайнах», мушкетерах, импрессионистах и королях. Я одинаково полюбил Монмартр с его художниками (в моей коллекции картин есть городские пейзажи Парижа, купленные на Монмартре), Нотр Дам де Пари и набережные Сены, музей импрессионистов Д’Орсэ и Версаль, Большие Бульвары и Люксембургский сад, «Мулен-Руж».