Сергей Дженюк - Под выцветшим знаменем науки

ВПШ – Высшая партийная школа при ЦК КПСС

ВРПО «Севрыба» – Всесоюзное рыбопромышленное объединение «Севрыба»

ВСХВ – Всесоюзная сельскохозяйственная выставка

ГКНТ – Государственный комитет СССР по науке и технике

ГОИ – Государственный оптический институт им. С. И. Вавилова

ГОИН – Государственный океанографический институт

Госкомгидромет – Государственный комитет СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды

ЖЗЛ – книжная серия «Жизнь замечательных людей»

ЗИН – Зоологический институт АН СССР (РАН)

ИИЕТ – Институт истории естествознания и техники РАН им. С. И. Вавилова

ЛГМИ – Ленинградский гидрометеорологический институт

ЛГУ – Ленинградский государственный университет им. А. А. Жданова

ЛОГОИН – Ленинградское отделение ГОИНа

ММБИ – Мурманский морской биологический институт АН СССР (РАН)

Мурманское УГМС, МУГМС (в 1980-е годы – УГКС) – Мурманское территориальное управление по гидрометеорологии и контролю окружающей среды

МФ ААНИИ, он же филиал – Мурманский филиал ААНИИ

ПИНРО – Полярный институт рыбного хозяйства и океанографии (Мурманск)

РАН – Российская академия наук

РГГМУ – Российский государственный гидрометеорологический университет, бывший ЛГМИ

РГО – Русское географическое общество

Росгидромет – современное название Госкомгидромета

Северное УГМС, СУГМС – аналог МУГМС в Архангельске

СевПИНРО – отделение ПИНРО в Архангельске

ФИАН – Физический институт им. П. Н. Лебедева

Читатели моего поколения, если такие еще остались, очевидно, поняли происхождение этого заголовка. В свое время (1974 год) документальная повесть Даниила Гранина «Эта странная жизнь» стала заметным литературным событием, особенно для научно-технической интеллигенции. Прежде всего, привлек внимание герой повести – провинциальный биолог А. А. Любищев, до того известный только узкому кругу коллег и единомышленников. На этой волне спустя несколько лет в научно-биографической серии АН СССР вышла небольшая книга: Александр Александрович Любищев. 1890-1972. Л.: Наука, 1982. Как отметил один из ее авторов, благодаря Гранину «Любищев вошел в сознание миллионов читателей как в высшей степени незаурядная личность в новейшей истории отечественной и мировой науки. Интерес к нему резко возрос – одновременно и научный, и дилетантский».

Сам Гранин сформулировал свою задачу так: «Я не собираюсь популярно пересказывать его идеи, измерять его заслуги [этот подход пригодится и мне, когда дойдем до основной темы – комментария к дневникам великого физика С. И. Вавилова ]. Мне интересно иное: каким образом он, наш современник, успел так много сделать, так много надумать?» И в самом деле, едва ли не главным у Гранина стало описание уникального подхода его героя к планированию и учету своего рабочего и личного времени (в современной терминологии – тайм-менеджменту). Как сказано в описании научного архива Любищева, в его дневниковых записях фиксировалась научная работа 1-й и 2-й категории, причем вторая включала лекции, семинары, беседы, конференции, чтение общеобразовательной и художественной литературы. Учитывалось также время на общение с людьми, передвижение, развлечения, личные дела, домашние дела и др.

Понятно, что Гранин, как и авторы коллективной биографии Любищева, был вынужден строить сюжет в пределах дозволенного. Поразительно, насколько в те годы грандиозная фальсификация истории могла сочетаться с высокоразвитой научной и гуманитарной культурой – публикациями дневников и писем, всевозможными «Наследиями», реферативными журналами, именными указателями и так далее. Нельзя, например, было даже написать о существовании письма Любищева Н. С. Хрущеву (относительно лысенковщины), поскольку Хрущев не подлежал упоминанию ни по каким поводам. Но все-таки образ немного сумасшедшего ученого как бы оправдывал независимость его взглядов и свободу от общеобязательной идеологии.

Возвращаясь к цитате из Даниила Гранина («успел так много сделать, так много надумать»), можно задать бестактный вопрос: много – это сколько? Речь не об оценке вклада Любищева в биологию, которая уже сделана компетентными людьми и вряд ли потребует пересмотра. А вот соразмерить результат и путь к его достижению, по-моему, будет полезно. Такая высочайшая самодисциплина должна быть оправдана либо количеством научной продукции, либо ее уникальностью. Гранин построил свою повесть на единственном примере труженика науки, не имея ни представительной выборки, ни тем более контрольной группы из ученых-сибаритов (у которых тоже случались выдающиеся достижения). Поэтому и нам придется подробно разобрать этот пример.