Виктор Хохлюк - Эдуард Стрельцов – гений русского футбола

Большие игроки, хотим мы того или нет, вспоминаются нам в той команде, где они блистали, заодно со своими партнёрами. Их оттуда не выдернуть, да и не нужно. Даже Пеле я не могу представить помимо Гарринчи, Диди, Жаирзиньо, Герсона, Тостао, помимо сборных Бразилии 1958-го и 1970 года. Стрельцов, однако, сам по себе. И со своей судьбой, и со своей игрой. Когда об игроке в качестве высшей похвалы говорят, что зрители «ходили на него», нередко это выглядит преувеличением. На Стрельцова в самом деле ходили.

Лев Филатов (г. Москва), 1986 год

Эдуард Стрельцов родился 21 июля 1937 года в Московской области, в посёлке Перово. Отец будущего футболиста, Анатолий, работал столяром на заводе «Фрезер», а мать, Софья Фроловна – в детском саду.

Эдик – сын фронтовика. Детство Эдуарда было тяжёлым: после начала Великой Отечественной войны Анатолий был мобилизован в РККА, служил в разведке; в годы войны захватил множество «языков», ни разу не был ранен. В сорок третьем году отец Стрельцова приезжал с фронта на побывку. Его сопровождал ординарец. Столяр с завода «Фрезер», с четырьмя классами образования, Стрельцов-старший уходил на войну рядовым – и стал офицером разведки.

«Отец у тебя везучий, – объяснял Эдику ординарец, – столько «языков» на себе притащил, а на самом ни одной царапины…».

Встреча с отцом в 1943 году стала предпоследней в жизни младшего Стрельцова. На фронте Стрельцов-старший познакомился с другой женщиной, с которой у него начался роман, и спустя несколько месяцев после визита домой он оставил Софью с ребёнком, а после окончания войны уже с новой семьёй обосновался в украинской столице – Киеве.

Этот же ординарец сообщил зачем-то матери Эдуарда, что у отца на фронте есть женщина – и мать написала отцу, чтобы тот домой после войны не возвращался. Первая жена Стрельцова-младшего, Алла, считала причиной всех бед своего непутевого супруга безотцовщину.

За всю послевоенную жизнь Эдик увидел отца лишь однажды, уже семнадцатилетним игроком команды мастеров, в Ильинке, когда хоронили деда, тоже работавшего на «Фрезере». И там же, после поминок, на ровном месте возник конфликт. Кто-то полез на Стрельцова-старшего с топором. Сын, здоровый парень, испугался: псих этот топором может убить папу. «Что ты, сынок, – успокоил его отец, – мне его топор…». И, отобрав у «психа» топор, закурил. Эдик ещё до войны помнил: справившись с какой-либо экстремальной ситуацией, отец всегда спокойно закуривал. И на обложке мемуаров Стрельцова великий футболист был изображен с зажжённой сигаретой…

В 1944 году Эдика зачислили в первый класс школы № 439. Большого усердия в учёбе он не проявлял, однако двоек не получал и на второй год за неуспеваемость не оставался. Из школьных предметов наибольший интерес юный Стрельцов проявлял к истории, а также очень любил занятия физкультурой.

Его мама – Софья Фроловна была родом из Рязанской области, из крестьян. Пережив инфаркт, она получила инвалидность, и чтобы помочь ей, Эдик после семилетки пошёл работать слесарем-лекальщиком на завод «Фрезер».

«Он у меня очень добрый, внимательный, – рассказывала Софья Фроловна – Наверное, сама жизнь сделала его таким. Никогда не забуду тот вечер. Эдику было лет двенадцать. Начинало смеркаться, а он всё гонял во дворе мяч с ребятами. Зову его: «Поздно уже, иди домой». Пошёл. На ходу спрашивает: «Мама, кушать есть?». Что ответить? Ком застрял в горле… Он остановился, уставился в меня голодными глазами. А у меня слёзы: «Нет, сыночек… И жмых кончился». Так и лёг спать голодный. А я себе места не нахожу. Вышла во двор, села на лавочку и плачу. Соседка из другого подъезда увидела меня, посочувствовала, и принесла кусок хлеба и пять рублей. Вернулась домой, разбудила сына и даю ему хлеб. А он: «Мама, ешь сама. Ты болеешь – тебе нужнее». Когда я отказалась, он предложил: «Давай тогда пополам…».

Софья Фроловна считала, что Эдик – «вылитая я». Но Эдику хотелось быть похожим на отца. «Я и похож, – говорил он мне, – только у него вот волосы сохранились». Стрельцов-младший рано полысел.

Эдик после семилетки не только играл в футбол за команду завода, но и был слесарем-лекальщиком. Сам он, однако, разговоров о бедном детстве избегал. Может быть, от того, что жил уже Стрельцов по советским меркам очень хорошо – и не в его характере было вспоминать о плохом иначе, как с юмором.