Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове

Слэш, во время недолгого глэм-периода Guns

Мы ведь были сумасшедшей рок-н-ролльной группой. И лишь выиграли от того, что не сливались с остальными, и соглашались на каждый концерт, какой нам только предлагали. Мы репетировали каждый день, и новые песни приходили быстро; мы тестировали их на простых слушателях вроде публики в клубах «Мадам Вонг Запад», «Трубадур» и «Виски». Все, чем мы занимались ежедневно, я рассматривал как очередной шаг на пути туда, где все возможно. На мой взгляд, все было просто: если мы сосредоточимся только на преодолении ближайшего препятствия, то быстро доберемся из точки А в точку С, как бы велико ни было расстояние.

С каждым выступлением у нас появлялось все больше поклонников – и, как правило, несколько новых врагов. Это не имело значения; поскольку мы собирали много зрителей, и получать приглашения выступить становилось легче. Наши фанаты с самого начала были разношерстными: панки, металлисты, наркоманы, психи, странный чудак и несколько потерянных душ. Их всегда было непросто как-то охарактеризовать или подогнать под количественную оценку… на самом деле спустя столько лет я по-прежнему теряюсь, когда мне нужно их как-то описать, и меня это устраивает. Закоренелые фанаты Guns были, я полагаю, родственными душами, неудачниками, которые сделали статус изгоя своей позицией.

Как только наша популярность стала расти на местном уровне, мы связались с Вики Гамильтон, первым менеджером Mötley Crüe и Poison. Вики была толстой платиновой блондинкой ростом сто семьдесят пять с плаксивым голосом, которая верила в нас и доказывала это, бесплатно занимаясь нашим продвижением. Мне очень нравилась Вики – она была искренней и доброжелательной; помогала мне печатать афиши концертов, давала объявления в «Лос-Анджелес Уикли» и общалась с промоутерами на наших концертах. Я работал вместе с ней, делая все, что в моих силах, ради общего дела. С ее помощью дела у нас и правда пошли в гору.

Мы стали выступать каждую неделю, и, так как нас видело все больше людей, мне понадобилась новая одежда: с тремя футболками, одолженной кожаной курткой, одной парой джинсов и парой кожаных штанов трудно стать звездой. В день концерта, когда мы должны были выступать хедлайнерами в «Виски» субботним вечером, я решил, что с этим надо что-то сделать.

У меня не было средств на роскошь, так что я прошелся по магазинам в Голливуде, чтобы подыскать что-нибудь приемлемое. Я стащил серебристо-черный ремень в индейском стиле, как у Джима Моррисона, в каком-то магазине под названием «Кожа и сокровища». Я подумал, что надену его с джинсами или кожаными брюками (их еще давно нашел на помойке у бабушкиного дома), и продолжил рыскать по магазинам. В заведении под названием «Розничная шлюха» я нашел кое-что интересное. Эту вещь я не мог себе позволить и впервые жизни был не уверен, что смогу ее украсть, зато был точно уверен, что она мне нужна.

Огромный черный цилиндр не так-то легко засунуть под рубашку, правда, за годы карьеры у меня их так много украли, что кто-то, вероятно, все же изобрел рабочую технику, о которой я не знаю. В любом случае я до сих пор без понятия, заметили ли это сотрудники, а если и да, то было ли им хоть какое-то дело до того, что я нагло снял цилиндр с манекена и вышел из магазина, как ни в чем не бывало и даже ни разу не оглянулся. Не знаю, что на меня нашло, но я был уверен, что эта шляпа – моя.

Как только я вернулся в квартиру, где тогда жил, то понял, что мои новые приобретения лучше всего будут смотреться вместе. Я подрезал ремень, надел на цилиндр и пришел в полный восторг от того, что в итоге получилось. Еще радостнее мне стало, когда я понял, что новый аксессуар можно надвинуть себе на лицо так, чтобы всех видеть, но при этом практически скрыться из виду самому. Кто-то подумает, что гитарист и так прячется за своим инструментом, но цилиндр обеспечил мне настоящий непроницаемый комфорт. И хотя я никогда не считал его оригинальным предметом одежды, он был по-настоящему моим – фирменным знаком, ставшим неотъемлемой частью образа.

Когда у Guns все только начиналось, я работал в газетном киоске на углу Фэрфакса и Мелроуза.Я жил у своей подружки Ивонны, той самой, с которой мы то сходились, то расставались до тех пор, пока она окончательно от меня не устала, и тогда мне стало негде жить. Элисон, которая раньше управляла этим газетным киоском, разрешила спать у нее на диване за половину арендной платы. Она была очень красивой девушкой, одевалась в стиле регги, жила в квартире на Фэрфаксе и Олимпик и ходила на вечерние занятия в колледж. Элисон была привлекательна, но мне всегда казалось, что то ли она для меня слишком взрослая, то ли я до нее не дорос. Так что между нами никогда ничего не было. Зато мы подружились, и, когда она ушла с должности менеджера газетного киоска, найдя работу получше, ее позиция досталась мне.