Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове

Спустя много лет я понял кое-что важное: та поездка сплотила нас как группу и подвергла испытанию верность делу, и мы его успешно прошли. Мы тусовались, играли, пытались как-то выжить, что-то пришлось перетерпеть, и всего за две недели у нас накопилось историй на всю жизнь. Или это была всего неделя… Кажется, всего одна… хотя откуда мне знать?

Вполне логично, что первый концерт Guns состоялся в Сиэтле, потому что, хотя мы и жили в Лос-Анджелесе, общего с обычными лос-анджелесскими группами у нас было не больше, чем у погоды Сиэтла с Южной Калифорнией. Больше всех на нас повлияли Aerosmith, особенно на меня, а еще были T. Rex, Hanoi Rocks и The New York Dolls. Думаю, можно даже сказать, что Аксель напоминал Майкла Монро.

Так вот, после первого концерта в истории группы мы вернулись в Лос-Анджелес и все с нетерпением ждали следующих репетиций и развития. Мы собрались на репетицию в Сильверлейке, а потом уселись в маленькую «Тойоту Селику» Даффа и поехали домой. Когда мы въехали на перекресток, чтобы повернуть налево, нас обогнал какой-то парень со скоростью около ста километров в час. Стивен сломал лодыжку, потому что вытянул ноги между двумя передними сиденьями, а остальные довольно сильно ушиблись, кроме меня – я остался невредим. Это была очень неприятная авария: машина Даффа разбилась, а мы чуть не погибли. Это был бы злой поворот судьбы: группа разбилась на дороге, стоило ей только собраться.

Мы начали общаться со всякими потрепанными рок-н-ролльщиками Лос-Анджелеса. Они были из закулисья, о котором обычный фанат из Стрипа знать не знал. Один из таких персонажей – Никки Бит, который недолго играл в L. A. Guns на барабанах, а в основном проводил время в менее известных глэм-группах типа Joneses. Никки не то чтобы сам был потрепанным – скорее, у него просто было много таких друзей. Еще у него был дом в Сильверлейке, а там репетиционная студия, где мы собирались, настраивались и играли – и именно в ней мы по-настоящему «сыгрались». У Иззи был набросок песни под названием Think About You , который нам понравился, а еще мы доработали Don’t Cry – первую композицию, над которой я работал вместе с Иззи. У Иззи был еще один рифф для песни под названием Out Ta Get Me , который отозвался во мне сразу же, как только я его услышал, – и мы тут же превратили его в песню. Аксель вспомнил рифф, я играл ему, когда он жил у нас дома, а это, казалось, было уже очень давно: он стал вступлением и основным риффом песни Welcome to the Jungle . Это была первая настоящая песня, которую мы написали все вместе. Мы сидели на репетиции, пытаясь придумать что-то новое, когда этот рифф пришел Акселю в голову.

– Слушай, а что насчет того риффа, который ты играл мне недавно? – спросил он.

– Когда ты жил у меня? – спросил я.

– Ага. Он был хорош. Давайте послушаем.

Я начал играть, Стив тут же придумал ритм, Дафф – басовую партию, и все получилось. Я стал набрасывать идеи для припева и соло, а Аксель сочинил стихи.

Дафф служил в этой песне клеем: он придумал разбивку, такую дикую рокочущую басовую линию, – а Иззи создал фактуру. Примерно через три часа песня была закончена. Аранжировка практически та же, какая и вошла в альбом.

Нам нужно было вступление, и я придумал его в тот же день с помощью цифровой задержки на дешевой гитарной педали «Босс». Свои деньги эта педаль отработала, и, какой бы дерьмовой она ни была, она создавала напряженный эффект эха, который задавал настроение в этой песне, а в конечном счете и в начале нашего дебютного альбома.

Многие из самых ранних песен дались нам слишком легко. Out Ta Get Me мы сочинили за один день, еще быстрее, чем Jungle . Иззи придумал рифф и основную идею, в ту же секунду, как он ее сыграл и музыка коснулась моих ушей, ко мне пришло вдохновение, и я сочинил свою партию. Это произошло так быстро, что даже самую сложную часть – две гитарные партии – мы написали менее чем за двадцать минут.

Я еще не играл в группе, где музыка, которая меня так вдохновляла, приходила бы так естественно. Не могу говорить за других ребят, но, судя по скорости нашего коллективного творчества, похоже, что и они ощущали нечто подобное. В то время мы, казалось, разделяли это общее знание и своего рода тайный язык; казалось, мы все уже знали, что каждый из нас принесет на репетицию, и заранее готовили подходящее дополнение. Когда мы все были на одной волне, все и правда получалось так просто.

Мы брали прикиды у девчонок и поначалу одевались в стиле глэм, хоть и более грубом. Правда, нам очень быстро стало лень краситься, так что глэм-фаза продлилась совсем недолго. К тому же проблема с одеждой была еще и в том, что подружки у нас постоянно менялись и нельзя было заранее угадать, какие шмотки носит следующая. Да и образ этот, кажется, мне никогда не подходил – у меня не было подходящего для него тощего белого тела. В конце концов, отказ от этой идеи пошел нам на пользу: мы стали более суровыми, более традиционными и более искренними и начали больше напоминать сам Голливуд, чем лос-анджелесскую глэм-сцену.