– Одна пожилая пара выставила свои сумки. Вот только они забыли упаковать туда свои вещи, представляете? – рассмеялась Алина.
– Как это? – поперхнулся пивом музыкант Дима.
– Вот так. Их пустые чемоданы увезли. А им надо было хоть куда-то сложить одежду. – Алина закурила сигарету. – Я выдала им несколько огромных черных мешков для мусора!
Все за столом громко засмеялись.
– А что еще я могла им дать? – усмехнулась Алина, снимая голубую рабочую жилетку.
Я представила, как смешно смотрелась эта пара, покидая коридоры лайнера с закинутыми за спину огромными черными мешками, набитыми их вещами.
К часу ночи у меня уже кружилась голова от новых лиц и имен. И я приняла единственно верное решение – пойти спать. Спустившись вниз по лестнице, я оказалась ниже линии воды, в пустом белом коридоре с названием I 95. Назван он был так то ли в честь самой длинной автомагистрали в США, то ли из-за американского документа для иностранных работников.
По этому коридору под ногами у пассажиров ежедневно пролегал мой путь. В нем не было бордовых ковров и начищенных зеркал, как в коридорах гостей. Не было статуэток у лестниц и картин с изображением диких пляжей. Это была железная коробка, тянущаяся от носа до кормы корабля, с белыми стенами и тяжелыми водонепроницаемыми дверями.
В случае затопления у этих дверей загорались огни и включался пронзительный звук, предупреждающий о том, что они закрываются. Железные двери в случае закрытия не мог остановить никто, и они прорезали все на своем пути. У них была одна задача – не допустить проникания воды в соседние отсеки в случае заполнения нижних палуб корабля.
От I 95 отходили безликие серые коридоры, в лабиринтах которых были спрятаны каюты экипажа, офисы работников и охраны. Там же находились огромные холодильники и склады продуктов и напитков. Рядом с ними часто стояли железные тележки, затрудняющие проход по I 95.
В пустом ночном коридоре веяло холодом, и я шла медленно, стараясь не пропустить поворот к своей каюте. Вдруг из-за угла резко вынырнул человек в белом респираторе и с жутким запахом.
Это было так неожиданно, что от испуга тело перестало меня слушать. Сердце забилось. Тело в шоке замерло на месте, хотя все внутри кричало мне «беги».
Я быстрым шагом пошла прямо. Я не знала, куда иду. Мне было важно просто идти. Опомнившись, я поняла, что ноги сами принесли меня к дому. Я стояла у своей каюты с наклейкой синего самолета на двери.
– Все хорошо? – спросила моя соседка из Перу, оторвавшись от книги с обнаженной парой на обложке. Я рассказала ей о мужчине в белом респираторе. Лилия рассмеялась и сказала, что это работник мусорной комнаты. Пока я успокаивала свое сердце домашней сангрией, которая была у каждой уважающей себя перуанки, Лилия не нашла ничего лучше, как рассказать мне о переработке мусора на корабле.
Я узнала, что твердый мусор прессуется или сжигается прямо на судне. А некоторые пищевые отходы перерабатываются, очищаются и сбрасываются в океан в качестве пищи для морских обитателей. Я сразу нарисовала в голове толпы жадных акул, кружащихся у судна.
Умывшись, я залезла на второй ярус кровати, задвинула полосатую шторку и, несмотря на нового знакомого и историю с акулами, мгновенно провалилась в сон. Наутро меня ждал сказочный город, утопающий в цветах роскоши.
Вместе с Мишелем мы ездили на экскурсию в древнюю Олимпию и устраивали красочные фотосессии на центральной улице Канн. Вместе скупали яркие топы и футболки в турецких портах, терялись на улочках греческого Корфу и пили сладкие коктейли в кафе испанского Кадиса. Вместе танцевали на задней палубе корабля – в баре экипажа, подсчитывали до утра выручку казино и обсуждали новые корабельные истории. За суетой дней и красками новых портов, за бесконечными ночами на работе и новыми друзьями я не заметила, как наша дружба плавно перетекла во что-то более важное.
Мы вышли с корабля в залитый светом порт. Я вдохнула свежий морской воздух и подняла глаза к яркому солнцу, светящему на кристально голубом небе. Вокруг «Пышности морей» на волнах покачивались маленькие лодочки с белыми парусами. У пристани Фонвьей стояли яхты с блестящими на солнце бортами. А в порту Эркюль виднелся крошечный темно-синий лайнер.
Вдалеке кричали чайки, и я уловила мимолетное мгновение детской радости. Мне хотелось запомнить эту яркую вспышку ускользающего в глубь синего моря счастья. Из ближайшего кафе донеслась тихая французская мелодия, и я отчетливо поняла, насколько бессмысленно цепляться за мгновение.
Читать дальше