Джессика Фокс - Три вещи, которые нужно знать о ракетах. Дневник девушки книготорговца

Я сжала пальцами руль и свернула с основной дороги налево, на пустую тенистую улочку. Списки дел, накорябанные шариковой ручкой на тыльной стороне ладоней, размазались от пота. На работе буду отшучиваться, что это моя собственная версия КПК. Такой вот инженерный юмор.

Основной заработок мне обеспечивала должность писателя-рассказчика и консультанта по связям с общественностью в НАСА – Национальном управлении США по аэронавтике и исследованию космического пространства. Меня приняли туда в качестве специалиста по коммуникации, чтобы я помогала агентству использовать инструменты языка в целях распространения знаний. Что это значит, спросите вы? Меня наняли для того, чтобы повысить эффективность общения между отдельными сотрудниками, командами, отделами и кампусами в составе всей организации. Базировалась я в Лаборатории реактивного движения, где когда-то работали самые выдающиеся умы планеты, где люди претворяли в жизнь мечты, которые они вынашивали с самого детства, – мечты о космонавтах, открытом космосе и ракетах. В кампусе царили энтузиазм и вдохновение. Я ходила по тем же коридорам, что и Карл Саган, Ричард Фейнман и будущие творцы истории.

У меня была идеальная работа, которая предоставляла мне широкие возможности и поддерживала во мне неугасающее стремление ими пользоваться. В университете я изучала сразу две специальности – мифологию и астрономию, при этом во всеуслышание заявляла о своем бескомпромиссном желании стать кинорежиссером. Многие в замешательстве почесывали затылок, не понимая, как я собираюсь совместить эти разносторонние интересы в своей карьере. Уж чего-чего, а целеустремленности мне было не занимать. К восьми годам, осознав, что мне не удастся стать ни Эркюлем Пуаро, ни Индианой Джонсом, я решила, что следующий пункт в моем списке занятий – профессия кинорежиссера. Соответственно, весь мой жизненный план был ориентирован на реализацию этого замысла. В четвертом классе, пока другие дети в перерывах между занятиями играли на школьном дворе, я заставляла друзей оставаться в классе, и мы репетировали пьесы и разыгрывали сценарии, которые я отыскивала в библиотеке. Когда, уже будучи подростком, я ходила с мамой по магазинам, вместо того чтобы примерять одежду, которую я бы хотела купить, я надевала длинные платья и перед зеркалом в примерочной представляла, как произношу речь на вручении премии «Оскар», пока мама терпеливо ждала снаружи.

Моя целеустремленность выходила за рамки обычных мечтаний. Любую свободную минуту я тратила на достижение цели: в старших классах я отправилась на практику на государственное телевидение, пыталась писать сценарии и снимать фильмы, а окончив университет, несколько лет пахала без выходных и отпусков. Я работала на Бродвее, на различных киноплощадках и на телевидении. Я не знала, что такое жизнь без работы. Когда вышла книга «Дьявол носит Prada», я не могла заставить себя ее прочесть: в ней я видела отнюдь не увлекательный способ отвлечься от повседневных забот, а отражение собственного существования. И вдруг однажды я осознала, что весь этот тяжкий труд дарит мне драгоценный опыт, а вот свободы, которой я так страстно желала, по-прежнему нет. И я решила рискнуть. Я бросила Нью-Йорк, выставив большую часть вещей на улицу и поставив рядом табличку с надписью «Любовь спасет мир», и отправилась в Бостон, планируя основать собственную продюсерскую компанию. Звездным часом для меня стали съемки для The Dresden Dolls – дуэта, исполняющего музыку в стиле панк-кабаре, во время их гастролей по США.

Звонок из НАСА раздался год спустя. В трубке я услышала голос Бена Эпштейна, который говорил из штаб-квартиры НАСА в Вашингтоне. Он объяснил, что посмотрел мою первую короткометражку и она ему очень понравилась. Один наш общий друг рассказал ему о моем прошлом в области фольклора, мифологии и астрономии, и мы целых двадцать минут болтали о мастерстве рассказчика, о кино и исследованиях космоса. Я так увлеклась разговором, что совсем забыла: это ведь собеседование для приема на работу. Бен рассказал мне, что хочет использовать искусство повествования, чтобы внедрить в НАСА практику обмена знаниями. Он полагал, что у каждого из сотрудников есть множество историй, которыми они могли бы поделиться, но, поскольку в обычной жизни для этого нет повода, их подчас уникальные знания и опыт попросту утрачиваются. Мое сердце забилось от волнения. Я подумала: это именно то, чем я с удовольствием могла бы заниматься. Космология и мифология были моей страстью, сколько я себя помнила, именно из-за них я и решила снимать кино. Я чувствовала, что рождена для той вакансии, которую он описывал.