Максим Гуреев - Альберт Эйнштейн. Теория всего

Речь, наверное, идет об экзистенциальном одиночестве человека, изначально погруженного в мир, созданный его богатым воображением, в мир, где существует только он один и где нет места иным. Но если Эйнштейн ощущал себя в этой внутренней Вселенной, если угодно, комфортно, то его родные, оказавшись в томительном одиночестве, ничего, кроме мучения, не испытывали. Милева Марич, Ганс Альберт, Эдуард, Эльза Лёвенталь-Эйнштейн и ее дочки, Эвелин, наконец, невыносимо страдали от отсутствия внимания, но ученый, скорее всего, не понимал и не чувствовал этого, будучи увлеченным своим космосом, границы которого он мог раздвигать по своему усмотрению.

Не веря в человеческое бессмертие, Эйнштейн видел вечное в бесконечном и неостановимом движении вперед.

Читаем в книге Б. Г. Кузнецова «Эйнштейн»: «Что же не умирает в науке? Во времена классической науки на этот вопрос ответили бы так: в науке бессмертно то, что сформулировано однозначным образом и получило исчерпывающее экспериментальное подтверждение. В наше время некоторое правдоподобие получил бы противоположный ответ: бессмертной в науке является ее вопрошающая компонента, т. е. нерешенные проблемы, которые адресуются будущему, противоречия, которые толкают науку к дальнейшим преобразованиям, парадоксы, которые ведут науку вперед».

Конечно, несчастный Эдуард, гуляя по дорожкам больничного парка, не знал всего этого, не подозревал, что он уже давно отстал от этого все сметающего на своем пути локомотива, имя которому было Альберт Эйнштейн.

Эдуарда в клинике «Бургхольцли» посещал и пастор Ганс Фреймюллер, у которого он одно время жил в деревне недалеко от Цюриха. Он вспоминал, как Эдуард любил играть на фортепиано, как они гуляли по окрестным лесам. Эдуард жаловался пастору, что в больнице ему не разрешают подходить к инструменту, потому что если разрешать музицировать ему, то и все остальные пациенты захотят играть на фортепиано, а это, увы, невозможно по правилам клиники.

В 1964 году Эдуард Эйнштейн перенес удар, после которого он перестал самостоятельно двигаться. В это время его посетил брат Ганс Альберт.

Уезжая из клиники, он сокрушенно проговорил: «Несчастный Эдуард, какая же у него жалкая жизнь!»

И тут сразу же вспоминаются слова Альберта Эйнштейна о больном младшем сыне: «Эдуард остался один, без заботливых рук, в его жалком состоянии. Если бы я знал, он бы никогда не родился…»

25 октября 1965 года Эдуард Эйнштейн скончался.

Краткий некролог в местной газете сообщил о смерти «сына покойного профессора Альберта Эйнштейна».

После того как Маргарита Конёнкова исчезла из жизни Эйнштейна в 1945 году, информация об этой загадочной женщине, сыгравшей весьма значительную роль как в судьбе великого физика, так и в истории своей страны, носит весьма невнятный и разрозненный характер.

По возвращении в Москву семья Конёнковых получила великолепную квартиру и громадную мастерскую в самом центре столицы, на улице Горького. Разумеется, советские художники отнеслись к этому с раздражением: реэмигранты, проведшие страшные годы войны в сытой и спокойной Америке, теперь получили все, а они, бывшие со своими народом и разделившие с ним все тяготы, – значительно меньше. Хотя справедливости ради стоит заметить, что советские художники, члены Союза художников СССР в своей основной массе не были обделены вниманием власти, но тем не менее особое покровительство властей Конёнкову им показалось вопиющим.

Конфликт разгорался.

И вновь все в свои руки взяла Маргарита Ивановна. Чтобы оградить семью от необоснованных нападок, она написала письмо «лично товарищу Берия» с просьбой учесть «ее заслуги и заслуги С. Т. Конёнкова перед Родиной». Была немедленно проведена разъяснительная работа, и склока довольно быстро затихла.

О связи Маргариты и Эйнштейна в Москве, конечно, говорили многие, также стало известно, что, узнав об их отношениях только по возвращении на родину (невероятно, но факт), Сергей Тимофеевич был готов расстаться с супругой, но семейный разлад не получил продолжения (видимо, с Конёнковым тоже была проведена разъяснительная работа), и тема была закрыта раз и навсегда.

На вопрос, продолжалось ли общение между Конёнковой и Эйнштейном, следует ответить: разумеется, да. Но представление об их переписке мы имеем весьма отрывочное и одностороннее.

«Любимейшая Маргарита!

Я долго размышлял над тем, как я смогу решить эту проблему: ты не получаешь моих писем, я не получаю твои или мы оба ничего не получаем. Но, несмотря на то что люди говорят о моем остром научном уме, я совершенно не в состоянии решить эту задачу. Это письмо я пишу на тот случай, если моя гипотеза найдет подтверждение. В настоящее время я читаю научный труд о магии и предрассудках всех народов во все времена. Эта книга меня убедила в том, что на месте черта сидит кто-то, кто позволяет исчезать твоим и моим письмам. Это, возможно, дойдет…