Маша Гессен: Пропаганда гомосексуализма в России

МАРИНА

Сначала я систематически бегала к Лене ночевать. Родственники начали говорить, что плохо так делать. Ребенку рассказывали, как нехорошо, что мама ночует у подружки.

ЕЛЕНА

Мы старались сделать так, чтобы все развивалось постепенно. У нас у обеих были дети и все такое, и мы не собирались жить вместе. То есть , может быть, и собирались, но в каком-то отдаленном будущем.

МАРИНА

Но было тяжело.

ЕЛЕНА

Получилось, что мы живем на два дома.

МАРИНА

Мы вместе закупали продукты в один дом, вместе готовили, вместе убирались, а потом ехали в другую квартиру и там делали то же самое.

ЕЛЕНА

А меня Витя дико бесил, он все время бегал кругами вокруг Марины. В общем, было очень сложно. А в марте у них кончился срок аренды и хозяин квартиры захотел, чтобы они съехали. И я говорю: «Давай ты переедешь ко мне, а там решим? Если мы уживемся — то и хорошо, а не уживемся — значит не уживемся». И она решила рассказать все родителям.

Я ей говорила: «Зачем тебе это делать?», а она все повторяла: «Надо, чтобы все было честно».

МАРИНА

Я считала, что мама у меня менее адекватная, чем папа, поэтому я пригласила отца в кафе и сказала: «У меня с Леной роман». А папа такой: «Я догадывался. Но ты должна принести жертву ради ребенка. Если тебе не нравятся мужчины, живи с мужем ради ребенка». А потом начался бег по потолку. Сначала родители попытались отправить меня на год на Кипр, чтобы я там пожила и «пришла в себя». Я сказала, что никуда не поеду. Тогда они пригрозили, что ребенка у меня отнимут. Сказали, что достаточно только объявить всем, что мы лесбиянки, и мы сразу потеряем детей. Что Витя и Коля, конечно же, у нас их отнимут.

Потом они сперли ребенка в первый раз. Он ночевал у моих родителей, и на следующий день они должны были отвести его в садик. Но они этого не сделали, сказав, что у них обоих сердечный приступ. Вечером я им позвонила, сказала, что зайду забрать ребенка, а они мне сказали: «Мы уезжаем на дачу. Попробуй, отними», — и уехали. Я помчалась к ним домой, но когда добралась, там уже никого не было. Я пошла в полицию, а там мне сказали: «Ну это же его бабушка и дедушка, что вы так переживаете?». Но я настаивала, и полицейские позвонили моим родителям. Моя мама сразу же настучала им, что я лесбиянка и что они спасают ребенка от меня. И полицейские сказали: ну, мол, девушка, вы же понимаете, почему они увезли ребенка.

Я сказала родителям, что если они не вернут сына до воскресенья, я напишу заявление в полицию. Они вернули его в воскресенье, но вернули не мне, а Вите. Витя тут же привел его нам. После этого мы с родителями месяц не общались. Потом они позвонили и предложили помириться. К родителям я ходила с ребенком раз в неделю: посидели и ушли. Кое-как общались.

Потом они нашли мне какого-то дикого психолога, который рассказывал, что нам с Еленой не повезло с мужиками и от этого все наши проблемы. Я перестала к нему ходить — я-то пошла к психологу в надежде наладить отношения с родителями.

ЕЛЕНА

Марине вечно всех жалко. Ей было жалко Витю, потому что он же ни в чем не виноват. Ей было очень жалко родителей — ну, это же родители! Она действительно надеялась, что сможет наладить с ними отношения, что ее там хоть как-то поймут.

МАРИНА

Потом ребенок их сильно любит. И я думала, что надо попробовать — все-таки родственники. Потом я сама нашла другого психолога, и мы ездили к нему вместе с родителями месяц или полтора.

ЕЛЕНА

Она возвращалась от этого психолога в истерике. Потому что там ей родители говорили какие-то жуткие вещи — какая она непутевая и как я ее использую, как это все печально и грустно, что мама умирает, а Марина никого не хочет спасти и понять, как она запуталась.

МАРИНА

Разошлись мы на том, что психолог сказал: «Отстаньте от нее наконец. Вопрос не в том, что она лесбиянка, а в том, что вы утратили контроль над ней и пытаетесь его вернуть. Не надо этого делать». Родители, видимо, решили, что пора начинать боевые действия.

ЕЛЕНА

Боевые действия начались, когда мы сказали, что переезжаем с Колиной квартиры на съемную. Они говорили: «Как же это у вас дети будут спать в одной комнате! Это же разврат!». А мы: «Им же всего по шесть лет!». А они: «Но вы же спите в одной кровати!». А мы: «И что?».

МАРИНА

Ага, и дети еще припираются к нам спать.

Накануне первого сентября, когда дети должны были идти в первый класс, Витя не привел сына Марины домой, как обещал. Выяснилось, что мальчик был у бабушки с дедушкой, и что на этот раз они не собираются его отдавать. Они даже забрали документы ребенка из школы, в которую он должен был ходить, и устроили его в другую, рядом со своим домом.