Иван Охлобыстин - Благословляю на праведный бой!

Дело в том, что эти три профессии не всегда воспринимаются объективно, а между тем врачи спасают жизни, военные защищают. Учителей мы либо идеализируем, либо демонизируем. А ведь это такой талант – воспитывать и учить детей! Что касается воспитания, то у меня дома стоит бюст академика Павлова, я сторонник его педагогической манеры: стол, лампочка и еда (смеется). А если серьезно, то дома все время играет Бах. Однажды я видел передачу, как под звуки его бессмертной музыки замораживали клетки воды. И выяснилось, что в этом случае получается бесконечно красивая кристаллическая решетка. И, наоборот, когда мучают кошку, то под эти визги получается ужасная решетка, дрянь, а не картинка. Я подумал, что человек состоит на 80 % из воды, и если фоном будет играть Бах, то и в детях сформируется что-то прекрасное.

А в целом – не существует единого свода педагогических правил, все делается индивидуально, дети копируют родителей, окружающих. Дети сами формируются, они самые независимые существа, которые много впитывают. И чем больше в их жизни будет чего-то вроде моих экспериментов с Бахом или чтения обычных книг, тем они будут здоровее, веселее и интереснее как собеседники.

– Что главное, на Ваш взгляд, в человеке?

– Главное в человеке – правда! Чтобы люди не блуждали в каких-то самообманах, нужно говорить правду, не стесняться доносить правду о себе и о других. Но при этом, когда ты правду о других говоришь, это не должно происходить в оскорбительной форме, а только в форме участия. Тогда очень быстро социализируешься.

Мы с вами находимся в окружении сокровищ! И главное сокровище – человек. Если правильно к нему отнестись, то он раскроется как самоцвет. Каждый из нас передает невероятный спектр эмоций. Я с духовными беседами объехал 77 городов, часть в Белоруссии, часть в Прибалтике, но в основном по России. И я понял – мы живем в сказке, потому что все равно побеждает хорошее. Оно побеждает в тех людях, с которыми я общался в этих городах.

Так случилось, что во Владимире у меня не было нового рассказа (я для каждого города пишу новый рассказ), и я предложил людям просто поговорить. Они писали мне вопросы, а я отвечал. И это так нас увлекло, что мы три или четыре часа просто разговаривали, а под конец вечера попросту задыхались от любви друг к другу и гармонии! Мы подарили друг другу невероятный духовный заряд, то самое «пьянство», о котором я сказал в начале. У нас восхитительный народ, мы все очень разные, мы антропологически даже разные, но вот суть – она одна!

Судя по утрате сотрудниками ГИБДД восторженного пиетета к священнослужителю за рулем, можно заключить, что служители культа наконец стали органичной частью постсоветского пространства. Однако у этой законопослушной части налогоплательщиков возможности выражать свои взгляды в масс-медиа по-прежнему гомеопатически ничтожны. Именно по этой причине Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий благословил меня воспользоваться печатной трибуной журнала «Деловые люди» и в не обремененной богословскими терминами манере частично поведать о жизни современного духовенства.

Житейские проблемы духовенства мало чем отличаются от забот обычных соотечественников, разве что пастырские обязательства, возложенные на себя клириками, иной раз лишают их определенной социальной маневренности. Наверное, имеет смысл начать это недолгое повествование с всенародно любимой жилищной проблемы. Как вы, мой добрый читатель, знаете – священники всегда отличались чадородием и в среднем имели не менее трех детей. Поскольку городские власти особенных поблажек в отношении духовенства не делают, а многочисленные социальные программы поддержки многодетных семей, насколько мне известно, никоим образом себя не проявили, духовенство живет тесно. Я порой сам с ужасом задумываюсь о том, где бы мне установить два письменных стола, чтобы мои четверо малышей могли учить уроки хотя бы посменно, как, впрочем, мы уже три года обедаем. Очевидно, придется пожертвовать чешской стенкой и книжным шкафом. Но это еще не проблема. Проблема появится, когда дети пойдут в школу. Зная, на каком уровне культуры находится образование в среднестатистической школе, я, наверное, предпочту среднему образованию моральное здоровье своих отпрысков. Или буду их возить на другой конец города в православную гимназию, как поступает большинство отцов. С наступлением определенного возраста своих чад, я попытаюсь определить их в православное высшее учебное учреждение. Из этого прожекта извлекается сразу несколько польз: дети психически и телесно здравы, образованны и находятся всегда рядом с храмом, поскольку православное высшее образование автоматически подразумевает получение профессии либо священнослужителя, либо прицерковного гражданского деятеля, либо руководителя церковного хора, для девочек. Но если случится кому-нибудь из моих чад проявить талант физика, математика или, чего доброго, романиста, мои шансы контролировать ситуацию будут равны нулю. Я, признаться, заранее трепещу.