Иван Охлобыстин - Благословляю на праведный бой!

– Одним из первых Вы выступили в поддержку «Беркута». Как Вы относитесь к последним событиям на Украине. Что Вы, как новый член Изборского клуба, рекомендовали бы российской власти – как ей нужно поступать в ситуации, складывающейся на юго-востоке Украины?

– События на Украине – трагедия. Частью это мы виноваты в ней, на два десятка лет добровольно дистанцировавшись от братского народа и позволивших отравить его сознание фашистской ересью. Стоило обратить внимание на украинские школьные учебники истории конца девяностых. Безумие Майдана зарождалось именно на страницах этих шизофренических изданий.

Не дерзну оскорблять российскую власть в некомпетентности, уверен – она всё сделает стратегически правильно. Сама жизнь подталкивает ее к этому. Нам же – помнить, что всякая власть от Бога.

И для меня очевидно одно: как бы то ни было, очень скоро наступит тот срок, когда славянская цивилизация будет вынуждена объединиться, ведомая инстинктом самосохранения.

Это послужит началом новой, великой эпохи расцвета Российской государственности и, как следствие – победы Империи, сначала в наших сердцах, а потом и в нашей реальности.

– На мой взгляд, помимо собственно церковной веры, которая столь важна для русского человека, для его культурных корней, огромное значение имеет здесь, на нашей земле, особая вера в Россию. Об этом в своем время замечательно сказал Тютчев. Не спрашиваю, верите ли Вы в Россию, поскольку ответ для меня очевиден. Мой вопрос: что в России для Вас является предметом веры, в чем Ваш символ веры в свою Родину?

– В русских людях. Я искренне люблю их.

Первые 69 бриллиантов вымышленной мудрости для посильного назидания людей, не склонных к изощренным формам порока, а напротив, тяготеющих к душевному покою.

Я всю жизнь искал человека, который хотя бы в двух словах объяснил мне все. Когда, наконец, это произошло, всё, что я услышал, и всё, что я увидел, превзошло все мои ожидания, а у меня было очень богатое воображение. В заключение мой случайный учитель сказал мне:

– Дружище! Весь этот цирк только награда тебе за энтузиазм. Самое главное заключается в том, что сейчас не время учеников, сейчас время учителей.

«Неблагодарная аудитория», – подумал я.

«Зато какая перспективная!» – подумал он.

Судьба провинциального двадцатипятилетнего актера X. напоминала даже не восхождение в гору, а стремительный взлет геликоптера. В одночасье он стал фаворитом петербургских подмостков, состоятельным человеком и потенциальным обладателем руки и сердца дочери градоначальника. Каково же было изумление столичной общественности, когда ей стало известно, что господин X. оставил сцену и состояние ради пострижения в монашество в маленьком, весьма далеком от процветания монастыре под Малоярославцем. Известный городской хроникер господин Л. ради выяснения этих обстоятельств тут же направился туда. Его поиски увенчались успехом на огороде монастыря, где господин X. собирал редис.

– Что же побудило вас к такому поступку? – спросил у него господин Л.

– Все очень просто, – ответил господин X., – просто я решил вопрос бытийности Гамлета положительно.

Справедливости ради следует упомянуть, что господин Л. так же в свою редакцию не вернулся, после чего столичные издания эту тему больше поднимать не рисковали.

Эти двое приятелей, несмотря на то, что им едва приходилось за тридцать, одевались со вкусом, но случайно, поскольку считали, что мужчинам идеальных взглядов подходит либо ряса архиерея, либо камзол полковника кавалерии.

Однажды к отцу Савве пришел в гости молодой человек и сказал:

– Ну, я понимаю, что вначале был Большой Взрыв, из которого произошла Вселенная, но что было до этого?

– До этого, чадо, – ответил отец Савва, – Господь создал твою дурную башку.

– Значит, Большого Взрыва не было, – понял по-своему любознательный посетитель.

– Теперь уже был, – пояснил отец Савва и повел молодого человека пить чай.

Однажды к отцу Савве пришел настоятель монастыря и попросил:

– Отче! За рекой живут очень богатые люди, пойдите и поговорите с ними, у нас не на что купить на зиму муки.

– Не могу, – вздохнул отец Савва, – они не говорят со мной.

– А что они делают? – изумился настоятель.

– Лают, – просто ответил отец Савва.