Валерий Поволяев - Жизнь и смерть генерала Корнилова

Остановился около другого полка, повторил просьбу:

— Прощу выйти из строя тех, кто находится в полку с начала войны.

Строй шевельнулся дважды, и из него также вышли два человека — один с левого фланга, другой с правого — приметный гренадер с пшеничными усами и крупным носом-картофелиной, украшенный Георгиевским крестом, рядом с ним встал тщедушный заморыш с туго набитым «сидором» за плечами.

Брусилов, следовавший за царём словно тень, отступил на несколько шагов, сделал знак адъютанту и негромко скомандовал:

— Коней!

Подогнали двух лошадей: царскую и командующего фронтом. Брусилов прежним негромким тоном — голос его не был слышен выстроившимся солдатам, — предложил Николаю:

— Пожалуйте в седло!

Царь беспрекословно подчинился, забрался в седло, сделал это ловко — он был прирождённым наездником, и это производило впечатление на солдат. Брусилов вспрыгнул в седло следом. Дальше они инспектировали полки Особой армии верхом.

Царь остановил коня около третьего полка — пожалуй, самого малочисленного из всех, полк был наполовину вырублен в последнем сражении у Ковеля. Несмотря на малочисленность, полк дружно гаркнул, приветствуя государя, тот приложил к козырьку руку и произнёс тихим голосом:

— Прошу выйти тех, кто служит в полку с начала войны.

Строй колыхнулся, опять вышли два человека — словно двойка была заколдованным числом — пожилой унтер-офицер с двумя Георгиями на груди и высокий, схожий с жердью рядовой в собранной спереди оборками рубахе. Корнилов, увидев его, поморщился: давно не попадались в солдатских рядах такие чучела.

Царь на неопрятность солдата не обратил внимания, тронул поводья коня и двинулся дальше: то, что он видел, производило удручающее впечатление. Но что есть, то есть — картина эта была реальной.

Из рядов четвёртого полка на просьбу Николая не отозвался ни один человек — там «старички» отсутствовали.

Для царя и Брусилова в армии был приготовлен торжественный обед, но обедать они не стали — сели в автомобили и в сопровождении конвойной сотни отбыли.

Корнилов заметил, что в конвойной сотне у Николая было много людей в черкесках с газырями — почти половина. Держались кавказцы и азиаты кучно, особняком, скалили белые зубы и при каждом удобном случае стремились джигитовать — лихачили отчаянно, носились, стоя на сёдлах, либо, как в цирке, выдёргивали ногу из стремени и, повиснув на другом, скакали вниз головой. Это производило впечатление. Корнилов подумал о том, что в корпусе неплохо бы завести свою конвойную сотню из инородцев.

Идея эта нравилась Корнилову — он вспомнил свой поход совместно с текинцами в Афганистан, к крепости Дейдади, когда он и сам, обрив наголо голову, переоделся текинцем.

Славное было то время! Неужели оно ушло в прошлое навсегда и ничего от него не осталось, кроме слабых всплесков памяти?

Из Петрограда приходили неутешительные вести. Там за спиной царя развернулась отчаянная борьба за власть. В неё включился Родзянко, недавно приезжавший на фронт, — он возглавил самую многочисленную группу знати, желавшую свержения династии Романовых, во второй эшелон входила так называемая либеральная оппозиция, провозгласившая ликвидацию самодержавия, — либералы хотели создать в России демократическую республику, облизывались, как коты, узревшие большие запасы колбасы и сметаны, носились со своей идеей, но не знали, как её реализовать, и третья группа — революционеры, подполье, находившееся в России, плюс эмиграция. Как разумел Корнилов, это была самая опасная, самая реальная группа, которая могла взять власть и закрутить гайки так, что тошно будет всей России.

Ещё в 1915 году, когда отмечали годовщину Великой войны, Гучков [40] Гучков Александр Иванович (1862-1936) — депутат и с 1910 г. председатель III Государственной думы. В 1915-1917 гг. — председатель Центрального военно-промышленного комитета, в 1917 г. — военный и морской министр. Один из организаторов выступления Корнилова в августе 1917 г. Эмигрировал. выступил с призывом вести войну на два фронта. Первый фронт — это, естественно, Германия, второй — существующий российский строй, царь и его окружение.

Когда Корнилов слышал такие речи, у него сжимались кулаки. Сделать что-либо он был бессилен: Гучков создал так называемую «Военную ложу», куда вошли генералы от инфантерии, Поливанов — недавний военный министр, старый знакомый Корнилова Лукомский и другие, которые планировали сместить Николая, а верховную власть сделать «трёхточечной», где всё вершил бы триумвират... Регентом должен был стать председатель Государственной думы Родзянко, председателем Совета министров — глава земцев князь Львов [41] Львов Георгий Евгеньевич (1861-1925) — князь, председатель Всероссийского земского союза, депутат I Государственной думы, кадет. В 1917 г. — председатель Временного правительства первого состава. После Октября — белоэмигрант, в 1918-1920 гг. — глава Русского политического совещания в Париже. , военным министром — сам Гучков.