Владимир Титомиров - Счастия ключи

Далее, более подробно, приводятся сведения, уже вкратце перечисленные в предыдущей главе.

В школьные годы в первом классе по поручению учительницы он нарисовал на больших листах чертёжной бумаги пособия по географии, – из природы, скопировав с иллюстраций малого размера в книге, которую она же ему и дала… В 6-м классе, первом после годового перерыва в блокаду, он брал домой заметки учеников и полностью, в красках, оформлял стенгазеты. Работал ночь, и на утро приносил в школу полностью готовую газету с красочным заголовком. Для чтения, павстречу ему, собиралась заинтересованная толпа учеников.

Контрольные работы в классе он всегда сдавал один из первых. Был случай, когда за период обучения в течение полугодия преподаватель естествознания его ни разу не спросил, и в конце поставил итоговую оценку «отлично». А в какой-то момент этот преподаватель пригласил его к себе домой и дал для изучения книгу И. П. Павлова по физиологии.

Учительница географии устроила чтение вслух газет в классе, и поручила делать это именно ему.

По литературе обычно его сочинения после проверки учительница литературы зачитывала в классе с положительными комментариями. А много позже его сочинения, уже на английском языке, на курсах, учителя́ при проверке чаще всего сопровождали своими комментариями на пол-страницы, показывая тем самым, что им это было интересно.

Из года в год он был комсоргом класса. В первый год обучения в блокаде, сразу после самой тяжёлой первой зимы, в 6-м классе, он был начальником штаба пионерской дружины. В летнее время после той зимы он был и в комендантском взводе в физкультурном лагере, в котором были молодые люди, не узнавшие голода (были и такие); а затем он был на сельхоз-работах, после которых, единственный в классе, был награждён грамотой и медалью "За оборону Ленинграда", к которой был представлен одновремено и от домохозяйства, – за участие в обороне их дома.

Первый класс раздельного обучения, в блокаде, был особенно буйным. Однажды все, кроме него, отправились вместо урока в зоосад. После этого воспитательница оставила весь класс после уроков и пыталась таким способом выявить зачинщиков. Он же, пока они сидели, вставал и возбуждённо обвинял воспитательницу в жестокости. Ему это сходило с рук.

После войны в районном доме пионера и школьника был создан музей, в котором целый самомтоятельный стенд был посвящён ему и были выставлены грамоты и некоторые экспонаты, относившиеся к нему во время блокады.

В это же время однажды он выступил на сцене театра с рассказом о блокаде.

Был комсоргом и старостой также и в институте. Там же был во время избирательных компаний и агитатором, и даже заместителем председателя избирательной компании. Был и заместителем председателя научной конференции факультета, председателем которой был академик Л. Р. Нейман.

Был вербовщиком на кафедру перед началом обучения по специальности. После окончания обучения в институте заведующий кафедрой в личном разговоре сказал, что его примут в аспирантуру, если отец будет реабилитирован после репрессий. Очевидно, в институте было известно о судьбе его отца.

В институте, на первом куосе, один из студентов его группы подделал оценки в зачётке. Владимиру досталась неприятная роль, от которой было не отвертеться: пришлось провести голосование на собрании, на котором этого студента пришлось исключить из комсомола, несмотря на просьбу родственников этого не делать. Потом, опираясь на это, этого студента исключили и из института. Вот какие тогда, ещё при Сталине, были времена.

Помимо школы в разное время он учился частным образом игре на гитаре (недолго), танцам с группой, немецкому языку (до изучения его в школе), английскому языку (дополнительно с немецким, учась в старших классах), в литературном и биологическом кружках, слесарному делу, рисованию – тоже в кружках. Замечу, что кое-что он потом ещё изучал дополнительно и сдавал на экзаменах и в политехническом институте, и – ещё на разных курсах в разное время. Слушал он (в школьные годы во дворце пионеров) лекции по литературе профессоров университета Беркова, Мейлаха, Эйхенбаума и др. Однажды, ещё в школе, он купил учебник для ВУЗа по высшей математике и пытался его самостоятельно изучать. Всех классиков он прочитывал полностью до того, как их проходили в школе на уроках литературы. Некрасова он изучал самостоятельно особенно досконально, проработал не только его поэзию, но и прочёл все его прозаические произведения; сделал доклад о нём для всей школы на вечере перед концертом и танцами; после всего этого учительница литературы познакомила его с некрасововедом, профессором унивеситета, Евгеньевым-Максимовым, уже немолодым и подыскивавшим себе преемника. Было очевидно, что профессор узнал о его увлечении Некрасовым, в связи с чем и пригласил, вместе с учительницей, к себе. Серьёзно обдумав, Владимир решил, что он не посвятит себя изучению, в течение всей жизни, одной, пусть даже великой, личности. Он задался целью, и придавал этому особенное значение, выбрать такое поприще, чтобы принести людям максимальную практическую пользу. К окончанию школы он понял, что гуманитарный уклон, который он избрал для себя в школьные годы, в дальнейшем целесообразно сменить на научно-технический. Ценя беспредельно свободу выбора каждого своего жизненного шага, оценивая судьбу своего отца и наблюдая жизнь вокруг, он твёрдо решил не вступать в партию, – хотя отец не раз предлагал рекомендации, свою и своих партийных друзей, – и не связывать свою судьбу с политической деятельностью. И благодаря такой позиции он и строил всю свою жизнь, всегда имея на первом месте семью и работу, и добавляя к этому посильные и чем-то интересные и хобби, и общественные обязанности.