Артем Патрикеев - Байки актера массовых сцен. Начало…

– Рефлексы, – пояснял парень.

Дальше был перерыв. Режиссер – очень объемный здоровенный дядька, который успел выпить несколько бутылок воды, – пришел за «Дошираком». Перекус, судя по всему, был его любимым делом.

В это же время выяснилось, что у одного из членов группы сегодня день рождения. Пакет вина оказался тут весьма кстати. В перерыве к этому пакету устремился режиссер, а за ним и некоторые другие члены группы. Солнце между тем начинало клониться к закату…

Тут режиссер вспомнил, что ему еще фильм снимать. И обнаружилось, что второй лодки никто так и не пригнал.

В это время один из ребят начал заметно нервничать. Ему обещали, что к 20.00 он освободится. Но была уже половина восьмого, а съемки «сектантов» еще не начались, актеров даже не переодевали. Он стал допытываться у бригадира, почему ничего не происходит и никто ничего не снимает. Бригадир тут же вступилась за группу:

– Да нет, вон, они сейчас на лодке снимают, дело идет.

Однако я сам видел, что ничего не происходило. Съемки в лодке закончились уже давно.

Бригадир между тем настаивала на своем:

– Это вам может быть выгодна задержка процесса, потому что за переработку полагается доплата, а у нас ставка, группе совсем не интересно все затягивать.

Однако, судя по всему, группа явно не сильно торопилась. Постояли еще немного. Наконец показалась вторая лодка, так необходимая для съемок. Позвали милиционеров и остальных. Стали снимать сцену в лесу (совершенно не понятно, почему ее нельзя было снять без лодки). Я стоял на берегу с удочкой наготове, но снова не понадобился.

Торопившемуся парнишке пора было уходить, и его отпустили. Тут же вспомнили о сектантах.

– Бригадир! Где массовка?! – заорал режиссер.

Вот тут все вспомнили, что массовку еще нужно как-то переодевать. Дело закипело.

Режиссер ненадолго засыпал, затем вновь начинал ругаться. В это время разводили костер, вокруг которого должны были крутиться сектанты. Режиссер вновь начал ворчать, причем весьма громко и матерно. За бригадира вступился парнишка-разнорабочий: «Да одеты они все!»

– Так чего же не идут?! Что за массовка полумертвая?!

Наконец ребят согнали: парни были в подвернутых штанах, девушки в длинных белых балахонах.

– Что это за порнография! – заорал режиссер. – Они должны быть в плавках!

Заставили ребят снимать штаны и бегать в трусах. О чем изначально никто не предупредил. Ну что ж, дали им рубашки подлиннее, дело пошло.

Во время съемок (а солнце почти уже село – благо, огонь развели на славу) режиссер безбожно матерился. А если учитывать, что снимались молодые люди от четырнадцати лет, выглядело это не очень красиво.

Девушки крутились и старались не подпалиться от костра в своих длинных полупрозрачных «ночнушках».

Настало время следующей сцены, во время которой милиция должна была разгонять этот шабаш. И тут выяснилось, что два «милиционера» отошли к машине. Их стали звать, начали орать на них. Первый изобразил некоторое ускорение, а второй так и шел спокойным шагом. Его подгоняли и так, и эдак – и матюками, и фразами типа: «Ты вообще бегать умеешь?» Но тот мужественно продержался и дошел до съемочной площадки, не прибавив шага. Я было подумал, что урежут ему зарплату, но вроде до этого не дошло.

Уже в серьезных сумерках съемки были закончены. Меня отправили переодеваться (к сожалению, мой «рыбак» так и не понадобился), ребят тоже. Все переоделись, сели в автобус, и тут пришел режиссер и объявил, что съемки будут продолжены с ребятами-«сектантами». На данный момент я бы мог уже получить расчет и уехать, но бросать парнишку-соседа одного было бы некорректно.

В общем, ребята опять переоделись. В это время было разведено два костра: один нужен был для съемок, второй – чтобы жарить разделанную рыбу.

У меня появились мысли: «Почему же массовку заранее не переодели для предыдущей сцены, почему столько времени было „профукано“?», но затем я услышал разговор костюмера и режиссера. Оказалось, что режиссер обещал сообщить ей, когда будет досниматься очередная сцена, тогда она и должна была начать переодевать ребят. Но режиссер ничего не сказал, а только в нужный (для себя) момент, стал орать и звать всех на площадку.

Съемки начались в темноте, была выставлена лампа, горел огонь. Этого должно было хватить.

Я сначала думал, что сцену быстро доснимут и мы поедем, но съемки затягивались, и я пошел на площадку. Теперь огонь горел на территории МЧС. Рядом стояли мчсовцы и наблюдали за съемкой. Один из парней вопросительно посмотрел на меня.