Энтони Кидис - Red Hot Chili Peppers - линии шрамов

Мама точно не считала отца своим хорошим другом, но понимала, как много он для меня значил, и всячески поддерживала наше общение. Он ночевал в моей комнате, а когда уезжал, мама помогала мне писать открытки с благодарностями за подарки (какие бы там он ни привозил) и время, проведенное вместе.

К пятому классу во мне обнаружился актерский талант. Я собирал соседских детей, и мы устраивали представления в подвале. Я ставил пластинку, обычно Partridge Family, а в качестве инструментов выступали швабры и перевернутые тазы. Я всегда был за Кейта Партриджа, мы имитировали пение и плясали, развлекая соседских детей, которые сами не хотели участвовать в представлениях.

Конечно, я постоянно искал способ подзаработать. Как-то раз, устраивая очередное представление в подвале одного из друзей, я решил, что надо бы брать с детей, которые хотят увидеть концерт Partridge Family, деньги. У кого что было – хоть дайм, хоть никель, хоть четвертак. Посреди гаража я повесил занавеску, а проигрыватель установил за ней и обратился к собравшимся зрителям:

– Partridge Family немного застенчивы, да к тому же слишком известны, чтобы выступать здесь, в Гранд-Рапидс, поэтому играть они будут из-за занавески.

Я зашел за занавеску и сделал вид, будто разговариваю с музыкантами. Потом включил проигрыватель. Все детишки ошалели:

– Они что, правда там?

– Ну конечно. Но им сейчас нужно быть совсем в другом месте, поэтому пора расходиться, парни, – сказал я. За такую сделку с группой благодарные зрители накидали мне целую пригоршню мелочи.

Учась в пятом классе, я придумал способ улучшить свои отношения с администрацией школы, которую так ненавидел. Это было необходимо, поскольку они грозились исключить меня за проколотое ухо. Однажды учитель спросил у нас:

– Кто хочет стать президентом класса?

Я поднял руку и сказал:

– Я хочу!

Но тут взлетела рука еще одного пацана. Я бросил на него испепеляющий взгляд, но он продолжал настаивать, что хочет быть президентом. После урока его ожидал разговор. Я сказал, что именно я буду следующим президентом класса, и что если он не снимет свою кандидатуру, то может и пострадать. Так выборы закончились, я стал президентом.

Директор был в шоке. Теперь я отвечал за все собрания, а когда в школу приезжали особо важные гости, сопровождал их тоже я.

Иногда моя власть основывалась на запугивании, я часто дрался, но мог быть и дипломатичным. Бруксайд была экспериментальной школой, программа которой включала обучение слепых, глухих и отсталых детей в обычных классах. И ровно настолько, насколько я был драчуном и хулиганом, настолько же все эти ребята стали моими друзьями. Известно, какими злыми могут быть дети к тем, кто хоть чем-то отличается от них, поэтому инвалидам постоянно доставалось на переменах. Я стал их самопровозглашенным защитником. Приглядывал за слепой девочкой и глухим парнем. И если кто-то из придурков начинал приставать к ним, я подкрадывался сзади и лупил его чем-нибудь по голове. У меня определенно были свои моральные принципы.

В шестом классе я стал приходить домой на ланч, и друзья приходили со мной. Мы играли в бутылочку, и, несмотря на то что у нас были свои подружки, «обмен» никогда не был проблемой. Обычно мы просто целовались взасос, а иногда определяли время, сколько должен длиться поцелуй. Я еще старался упросить свою подружку снять спортивный лифчик и дать мне ее пощупать, но она никогда не соглашалась.

К концу шестого класса я решил, что пора жить с отцом. Мама, полностью утратив контроль надо мной, не знала, что делать. Не получив «зеленый свет» на переезд, я решил ее извести. Однажды она отправила меня в мою комнату за то, что я с ней спорил. Ну а я вылез через окно – по-моему, даже не взяв ничего из вещей, – с гениальным планом поехать в аэропорт, позвонить отцу и как-нибудь сесть на самолет до Лос-Анджелеса. (Я понятия не имел, что прямых рейсов до Л.А. попросту нет.) В любом случае, до аэропорта я так и не добрался. Путешествие закончилось в доме одной из маминых подруг, всего в паре миль от нас. Та позвонила маме, и она забрала меня домой.

После этого случая мама задумалась над тем, чтобы меня отпустить. Тем более в ее жизни появился Стив Айдема. Когда Скотт Сен-Джон отправился в тюрьму, мама решила, что, возможно, ее идея перевоспитания плохих парней – так себе идея. Стив был юристом и предоставлял адвокатские услуги бедным. Он также был добровольцем в VISTA на Виргинских островах. Честный, трудолюбивый и чуткий человек с золотым сердцем. Мама просто сходила по нему с ума. Как только я понял, что он хороший человек и что они правда любят друг друга, то начал активнее продвигать идею о своем переезде в Калифорнию к отцу.