Александр Омельянюк: Високосный, 2008 год

Другого раза, «Потома» конечно, скорее всего, никогда уже не будет.

И он повторил попытку. Но блондинка была непреклонна.

Видимо её счётно-аналитическое устройство, наконец, дало верный ответ на, возникшее было, отвлечение чувств от долга.

Платон вежливо попрощался, пожелав счастья в жизни, и прибавил хода. Спиной он чувствовал грустно-восторженный взгляд незнакомки, и думал: Да, хороша! Очень женственна! Бывают же такие у нас, в Москве, в России!

Позже Платон сочинил по этому поводу небольшое лирическое стихотворение:

А более чем через месяц, Платон, поднимаясь на второй этаж поликлиники по тому же вопросу, на лестнице лицом к лицу, к взгляду во взгляд, встретился с другой красавицей.

Она была примерно того же возраста, что и прошлая блондинка, но шатенка, немного напоминавшая ему Синди Кроуфорд, потому ещё красивей и шикарней первой.

Любуясь ею, Платон задержал взгляд в её серо-карих глазах.

Та тоже, в его, наверно, в тот момент зелёных. Даже когда она прошла слева мимо него и оказалась на другом лестничном пролёте, много ниже, и теперь уже справа от Платона, они всё ещё не сводили своих восторженных взглядов друг с друга.

Для этого ему пришлось сначала повернуть свою шею до отказа влево, а потом сразу, и тоже скорее до отказа, вправо, наблюдая за красавицей, оценивая её по одежде и внешности, как слишком шикарную для него — без пяти минут пенсионера. Э-эх! Был бы я помоложе! … и свободным! Тогда.… Но сила инерции и предрассудков развела и их врозь.

По весне Платон послал в Санкт-Петербург все свои стихи за 2007 год, но опять был дядькой не понят, подвергшись с его стороны критике за сексуальные и матерные откровения.

И интеллектуальная дежурная по работе — Галина Александровна, тоже прочитав свежее от Платона, обвинила его в излишнем натурализме. Однако при этом она добавила:

— «Не давай читать дуракам и завистникам!».

И это вскоре подтвердилось в вопросе Ивана Гавриловича, который хоть и не получил от Платона чтива о себе, но слышал о написанном о нём от других:

— «А почему ты написал про меня?» — допытывался Гудин.

— «Извини! Народ хочет знать!».

Тут же между коллегами завязался пространный разговор.

Пытаясь поскорее взять хоть какой-нибудь реванш, Гудин неожиданно заявил Платону по поводу его писанины:

— «Мало ли кто у нас какой национальности! Тебя же не следует расстрелять (а как бы хотел, будь сейчас 41-ый) за то, что ты белорус?!».

А тебя бы — следовало, за то, что ты фашист! — молча подумал Платон.

Однако пауза со стороны Платона несколько успокоила Гудина, который тут же поменял тему:

— «Ты слышал, Зубкова перевели руководителем Газпрома?!» — почему то возмущённо, больше риторически спросил Иван Гаврилович.

— «Конечно, ему вместо должности дали деньги!» — спокойно, но в шутку ответил Платон.

— «Ну, ты, оказывается, ничего не понимаешь! Таким людям власть нужна!» — вдруг снова вскипел Иван Гаврилович.

— «Ну, и какую ты ему должность предлагаешь? Второго руководителя правительства?» — удивился непониманию им юмора Платон.

— «Ты это от нищеты говоришь!» — опять попытался хоть оскорблением взять реванш Гудин.

— «Фу, дурачок!» — восстановил ясность Платон.

Через несколько дней у младшего сына Гудина, тоже Ивана, родилась дочка Екатерина.

После рождения внучки весь засиявший Иван Гаврилович сразу заметно изменился в лучшую сторону. Он подобрел, повеселел, стал оптимистичней.

И это, конечно, было на руку добряку и весельчаку Платону.