Наталья Слободян - Портреты. Истории детей улиц

А Коле любви не досталось ни капли.

Мама и не скрывает своей неприязни, стыдится сына. Приходит к нам, общается. Мы пытаемся ей объяснить, что всё-таки это её сын.

Бес-по-лез-но…

Коля на маму никак не реагирует: ни злости, ни раздражения. Про папу говорить не любит, это его задевает: папа – равнодушие, нелюбовь.

Для него большая радость, когда мужчины-волонтёры садятся с ним решать задачки. Он наслаждается жизнью, вниманием и восхищением. И заслуженно: парень-то умный.

Одет хорошо. Мама хотя бы этот вопрос для него решает, но жизнь на улице быстро приводит в негодность всю одежду. Мама злится, берёт сына домой, моет, переодевает и… снова выгоняет. Буквально выгоняет! Надоедает он ей быстро… Зато деньги даёт всегда, компенсируя недостаток любви.

Поэтому Коля быстро перешёл на наркоту дороже клея, начал скатываться в бездну.

Однажды в подъезде он принял дозу и сразу вырубился. Рука была на батарее, её внутренняя сторона просто сварилась. Ожог страшный. Лечим его, он терпит. Рука заживала долго: ожог был серьёзный.

Друзья Коли к нам не приходили. Статус у них совсем не беспризорный, понятно… Он только рассказывал, как спасал ихот передоза, заливая в них литрами томатный сок, как затаскивал их в подъезд, чтобы они не замёрзли. Заботился искренне, без осуждения.

– Коля, давай завязывай! Ну что ты с собой делаешь?

Коля смотрит в ответ глазами, познавшими дзен. Они у него спокойные, ничего не выражающие, сияют внутренним светом и смышлёностью.

Общается он не со всеми. Неинтересно ему. Не его статус, понятно. Успевает ещё и колледж посещать…

Долго мы общаемся. Приходит он постоянно. И с ним общаемся, и с его мамой. Надеемся на чудо – на то, что наша поддержка поможет.

Парень уже плотно сидит на наркоте, а мама прилежно снабжает его деньгами. Просим не давать ему, а она удивляется:

– Что ж я, совсем не мать?

Потом Коля пропал. Надолго. Где-то через полгода пришла мама.

– Похоронили Колю, как бомжа. Не опознали, документов при нём не было, уже месяцев пять как прошло, а мы вот только сегодня об этом услышали. Вот и не знаю, перезахоронить, что ли? Или уже пусть так будет?

Мама сидит, пьёт чай. Пытаюсь угадать, что она чувствует. Не знаю, о чём с ней говорить…

– Ладно, пойду я… Так что посоветуете? Перезахоронить его или не надо?

Я боюсь, что становлюсь циником. Потому что ловлю себя на мысли: «Коле это вряд ли поможет, оставьте его уже в покое…»

Мама Зои умерла, когда ей было десять. Папа пил.

Брат ушёл на улицу, потом в тюрьму.

– О-о, да нормально всё, живая она! – мальчишки ввалились в помещение дневного центра для кризисных подростков. – Мы сейчас на стройке Зои ….

– Ну кровь была, да… Живая она!

Слёзы. Злость. Ужас. Боль. Отчаяние.

– Где? На какой стройке? – схватила я Олега за грудки.

– Н-н-не помню… – Олег дыхнул мне в лицо драконьей смесью морилки, клея и пива.

– Господи, только ты можешь её защитить!

Объездив несколько точек, где Зои могла бы оказаться, и не найдя никого, я тихо молилась. Больно… Дышать больно…

Больше мы её не видели. Она к нам не приходила, и никто не знал, где она. Жива ли?

– Тётя Наташа! Мама! – ко мне летела маленькая черноглазая девочка. Улыбка не помещалась на её личике, глаза сияли, а рядом стояла коляска.

– Зои? – не веря своим глазам, шепчу я, потому что не могу громче: дыхание сбилось. Таких крепких объятий от такой малышки точно не ждёшь!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.