Василий Шатилов - А до Берлина было так далеко...

— Трудно пока сказать. Тут играют роль различные факторы. Ты же знаешь о том, что противник с октября 1941 года укреплял этот участок фронта, ему благоприятствовала местность: бездорожье, реки, болота. Все это создает большие трудности для проведения наступательной операции.

— Верно, — согласился Островский, — но зачастую удары наносились поспешно, рассредоточенными силами на широком фронте, не давалось времени командирам на подготовку и организацию разведки.

Слушая комиссара, я вспоминал, как 200-я стрелковая дивизия прибыла с Урала, укомплектованная по штату, хорошо обученная. Выгрузились из эшелонов и совершили марш в район сосредоточения, в лес, восточное Поддубья. Было пасмурное весеннее утро, шел сильный, шуршащий по голым деревьям дождь, дороги совсем раскисли. С трудом мы вытаскивали ноги из грязи. Машины буксовали. Даже то, что можно было положить на повозки, несли на себе, а оставшееся имущество сложили в штабель около станции разгрузки. Дивизия еще не прибыла в район сосредоточения, а уже получила приказ — наступать на Рамушево с задачей перехватить рамушевскую горловину. Командир дивизии полковник К. П. Елшин собрал командиров полков и отдал устный боевой приказ. Машинистка Мария Кубатько отстучала текст приказа на машинке, а начальник оперативного отделения Акчурин разослал в части. Ни командир дивизии, ни командиры полков и батальонов не успели произвести рекогносцировку и отработать взаимодействие, а артиллеристы не пристреляли орудий по целям. Было столько нерешенных вопросов, столько неясного в обстановке, что голова шла кругом. С большим опозданием батальоны вышли на исходные позиции для атаки.

И только к вечеру атаковали противника, с потерями ворвались в первую траншею врага, в которой завязались рукопашные схватки.

Вечером полковник Елшин доложил командующему 27-й армией генералу Озерову обстановку и попросил разрешение о выделении двух суток на подготовку наступления. Ему отказали.

Две недели продолжались непрерывные бон. Дополнительно ввели 127-й и 144-й отдельные стрелковые бригады. Вместе с 200-й дивизией они освободили Присморжье, Александровку и вышли к селу Рамушево.

После окончания операции к нам приехал Александр Михайлович Василевский с группой генералов и командиров Генерального штаба, чтобы провести разбор обстановки на Северо-Западном фронте. Командира дивизии К. П. Елшина в это время на командном пункте не было. Я представился генералу Василевскому, доложил обстановку в дивизии. На нашем КП генерал Василевский заслушал в моем присутствии и командующего 27-й армией генерала Озерова. На столе была разложена карта. Командарм доложил о том, что 27-я обороняет рубеж на реке Ловать и ведет бои с целью улучшения занимаемых позиций, сковывая значительные силы врага.

— Активно действовать здесь нелегко. Противник сильно укрепился. Умело используя рельеф местности, он создал мощные узлы сопротивления, — докладывал генерал Озеров.

— Как вы думаете: почему не была выполнена поставленная перед фронтом задача? — спросил Василевский.

— Я думаю, что удары по немецким войскам надо было наносить, сосредоточив наши силы на более узком фронте. Да и трудно было наступать с теми силами и средствами, которые у нас имелись.

Мнение командарма поддержал генерал-лейтенант Василий Иванович Морозов:

— Я с Федором Петровичем согласен и считаю, что до тех пор, пока операция не будет тщательно подготовлена и обеспечена всем необходимым, серьезных успехов мы не добьемся.

Поднимаясь, генерал Василевский сказал:

— Разберемся в причинах ваших успехов и просчетов. Однако каждый боец и командир должен знать, что мы требуем от вас активной обороны. Иначе противник часть своих войск отсюда перебросит на юг. Вы должны любыми путями удерживать силы гитлеровцев здесь.

Попрощавшись, генерал уехал, а вскоре активные бои в районе Демянска прекратились и все силы фронта перешли к активной обороне.

Однако вернемся к событиям того ненастного дня, когда мы вынуждены были спуститься с НП в землянку. Во второй его половине дождь перестал, но с реки подул пронизывающий, холодный ветер. Обогревшись и отдохнув, взобрались мы опять на наш НП. Видимость была хорошей, четко просматривался передний край противника, особенно резко выделялась высотка 32,3, на которой располагался у гитлеровцев сильно укрепленный ротный опорный пункт. Высотка словно врезалась в нашу оборону. Противник с нее просматривает и обстреливает первую позицию. Небольшая высотка, не на каждой карте даже значится, но неприятностей нам она доставляла много.