Александр Авдеенко - Наказание без преступления

Вопрошали все, даже я. Один Мирский помалкивает. Слушает и молчит. Наконец выдает целую кучу вопросов.

— Был ли опыт строительства таких сооружений, как ББК?

— Не было, — ответил Фирин. — Не было ни у советских гидростроителей, ни у инженеров царской России. Сложнейшие гидротехнические проблемы решали самостоятельно.

— Были ошибки, просчеты?

— Не без того. Как во всяком новом деле.

— Во сколько обошелся канал государству?

— Точных цифр не помню, — сказал Фирин. — Но могу вас заверить, товарищи, что меньше потратили средств, чем, скажем, Фердинанд Лессепс на строительство Суэцкого канала. Или разношерстная компания жуликов на сооружение Панамского. И рабочего времени затратили в несколько раз меньше.

— А за счет чего удалось удешевить стоимость ББК?

— За счет резкого сокращения сроков строительства. За счет хорошей организации труда. За счет энтузиазма каналоармейцев, энтузиазма, вызванного тем, что им, лагерникам, была предоставлена возможность полноправно участвовать в грандиозном строительстве.

— И, вероятно, за счет бесплатной рабочей силы?

— Да, конечно. Люди, отбывающие наказание, не получают зарплаты. Так давным-давно заведено во всем цивилизованном мире. Еще вопросы есть?

— А в чем смысл секретности? Зачем было два года скрывать от народа и всего мира героическую каналоармейскую эпопею?

— Собственно говоря, Беломорстрой не был засекречен в буквальном смысле этого слова. О нем просто не писали газеты, не вещало радио.

— А почему?

— Товарищ Сталин мудро посоветовал до поры до времени проявлять максимум скромности. Поменьше слов, побольше дела. Так мы и поступали. И вот теперь, когда канал работает, мы дали волю своей законной гордости. Конец — делу венец.

— А товарищ Сталин во время путешествия по каналу встречался с каналоармейцами? Говорил с ними? Или каналоармейцы не знали, что на пароходе «Анохин» находился товарищ Сталин?

— Да, не знали, — сказал Фирин. — И мы, чекисты, позаботились, чтобы не узнали.

— Товарищ Сталин не хотел привлекать к себе внимание каналоармейцев, отрывать их от работы?

Вроде бы ничего плохого не было произнесено ни одной, ни другой стороной, но писателям почему-то стало неловко. Мне в особенности. Я чувствовал себя виноватым за настырные вопросы Святополка-Мирского, словно они задавались с моего одобрения.

— Еще вопросы будут? — спросил четырехромбовый чекист, давая понять своему собеседнику, что готов ему поведать о всех чудесах ББК.

Святополк-Мирский поднял руку.

— Есть! Скажите, какое количество каналоармейцев трудилось в год-пик на трассе канала?

— В разгар стройки работало более ста тысяч человек.

— А сколько из этих ста тысяч было вредителей, карманников, домушников, тридцатипятников, бытовых преступников?

— Тысяч десять.

— А остальные, стало быть, крестьяне, мужики?

— Вы, очевидно, хотели сказать — бывшие кулаки, бывшие саботажники хлебозаготовок, бывшие расхитители колхозного добра?

— Нет! Я сказал, что думал. Для меня, знаете, как и для Толстого, каждый, кто обрабатывает землю, кто выращивает хлеб, кто кормит себя и город, — есть мужик. Так вот, я спрашиваю: основной рабочей силой на канале были мужики?

— Да, — согласился Фирин. — Замечательный они народ — люди от земли. Вкалывали — дай бог каждому. Полностью искупили свою вину перед народом, Советской властью.

Святополк-Мирский слушал, кивал лысеющей головой и без всякого перехода спросил:

— Ну а как прижилась в новых условиях старообрядческая Выгореция?

— Кто?

— Выгореция.

— Что такое? Первый раз слышу. С чем ее едят, чем запивают?

— Я имею в виду Выгожскую пустошь, основанную северными раскольниками чуть ли не триста лет назад, в 1694 году в здешних местах, на реке Выг и ставшей своеобразной столицей северного раскола. Знаменита она в истории России высокой культурой земледелия, поголовной грамотностью, укладом, трудовым братством, самосохранением народных традиций. Что с ней сталось теперь?

— Скрылась под бурными водами истории и стала новым Град-Китежем.

Фирин засмеялся, довольный своей шуткой, и покинул палубу.

В кают-компанию скрылся. Потерял, видимо, охоту отвечать на вопросы писателей. Или неинтересно говорить о старине, пусть даже и знаменитой когда-то. Сейчас в наши дни для него, как и для всего народа, самым знаменитым на земле стал Беломорканал имени Сталина. Имя его запечатлено не только на триумфальной арке Медвежьегорска и в официальных бумагах. Он материализован, овеществлен по всей трассе канала на гранитных пьедесталах у входа в шлюзы, на пристанях, на плотинах. Пароход «Анохин» встречают белые алебастровые, темные, высеченные из гранита, мраморные и бронзовые монументы и бюсты вождя.