Вадим Рабинович - Роджер Бэкон. Видение о чудодее, который наживал опыт, а проживал судьбу

Акцент на предмет – очень важное обстоятельство. Настолько важное, что можно и позабыть о вещах духовных , растворенных в их телесных следствиях. Можно забыть и о творце , потерявшемся в творении. Неспроста именно телесное настойчиво подчеркивает Бэкон.

Чувственная природа математики, им же законоположенная, дает Бэкону разумные основания осмыслить ее как ключ познания . Выдвигаются доводы, доставляемые самим ее предметом . Во-первых, людям , как считает Бэкон, «прирожден способ познания от ощущения к уму, так что, если нет ощущений, нет и науки, основывающейся на них, как сказано в первой книге «Второй аналитики», ибо человеческий ум продвигается вслед за ощущением» (с. 871). Количество же как принципиально математическая вещь именно ощущением, по Бэкону, и постигается. Во-вторых, «сам акт мышления не совершается без непрерывного количества… Поэтому количества и тела мы постигаем созерцанием ума, ибо их виды находятся в уме» (там же). Бестелесное постигается труднее как раз из-за того, что именно телесное занимает весь наш ум . Итак, созерцание (admiratio) и отражение.

Далее следует оптика Оксфордца, вторая наука бэконовского trivium’а. За нею – наука « опытная ». То, что может быть принято во « внешнем опыте» Бэкона за индуктивизм новой науки, а также за отчаянно смелые «предвосхищения» будущих технических свершений, оправдано высоким, специфически средневековым предназначением: «…для божьей церкви в ее борьбе против врагов веры, которых скорее следует одолеть усилиями мудрости, чем военными орудиями, каковыми обильно и с успехом пользуется антихрист…» (с. 877).

Калейдоскопически одновременные вознесения и заземления – существенная особенность «Большого сочинения» Роджера Бэкона. Глубоко послушническое основание, укорененное в незапятнанной раннехристианской традиции, восходящей к Августину, и рядом демиургические телесно-языческие следствия рукотворно усовершенствуемого мира.

Но… пора переходить собственно к жизнеописанию. К подробному анализу текстов.

К так называемому историческому фону.

Но прежде – стихотворные «зонги» моего собственного изготовления – в тему каждой главы, расширяющие историческое пространство повествования. Во всяком случае – надеюсь на это…

Англия. XIII век, целиком вместивший долгую жизнь нашего героя (ок. 1214–1292) и властвование трёх королей: Иоанна Безземельного , младшего сына Генриха II, вступившего на престол в 1199 году после смерти своего старшего брата Ричарда І Львиное сердце и умершего в 1216 году; Генриха ІІІ (1216–1272 гг.), сына Иоанна; Эдуарда І (1272–1307), сына Генриха ІІІ.

Итак, Иоанн Безземельный. Его правление совпало с эпохой борьбы английского общества за правопорядок, который должен быть обеспечен принятием Великой хартии вольностей, подписанной 15 июня 1215 года.

Но хартия без гарантий – пустой звук, хотя и важно звучит. Звук должен обрести смысл гарантий, обеспечивающих неприкосновенность и реальность феодальных прав баронов, поднявших массовое движение, направленное против беззаконий короля; движение, переросшее в вооруженное восстание против короля, должное завоевать справедливость, существующую дотоле лишь на бумаге – в шестидесяти трёх параграфах Великой хартии вольностей (Magna Carta Libertatum). Но и это было актом капитуляции перед восставшими против попрания прав баронов, против неправедных поборов, потери некоторых английских территорий (Нормандии, Мэна, Анжу, Турени) в пользу Франции в результате проигранной войны с франкским королём Филиппом ІІ Августом, против столкновения с английской церковью, отлучившей от церкви самого короля… Королю не удалось разбить антикоролевскую коалицию. И хартию пришлось подписать. И даже коллективно её подписать. Вот её преамбула, обращенная едва ли не ко всем подданным короля: