Екатерина Докашева - Серебряный век. Жизнь и любовь русских поэтов и писателей

– Ты знакома с мальчиком-месяцем?

– Ты так легко ходишь!

– У тебя такие глаза, такое сердечко!

– И такие волосы.

– Ты по ночам не спишь, ты ничего не ешь, у тебя…

– Ты такая чудная!

– Мальчики мои! Ты, Кира, – золото, ты, Женя, – бриллиант! вы оба – аметистовые сердечки, как у меня на шее!

– А другие знают, что ты волшебница?

– Никто не знает.

– Даже Лена?

– И она не знает, – только вы, мои золотые, серебряные мальчики. Недаром у вас аквамариновые глаза. Это такой драгоценный камень цвета морской воды.

– Ты любишь море?

– Вы любите стихи, да? Ну, слушайте:

Мара кончила. Имя морское, душа морская, – может быть, она русалка?

– Ты русалка, Мара?

– Я все – и волшебница, и русалка, и маленькая девочка, и старуха, и барабанщик, и амазонка, – все! Я всем могу быть, все люблю, всего хочу! Понимаете?

– Конечно, ты волшебница!»

Каждодневная жизнь требовала определенных усилий по ее обустройству. Нужно было налаживать совместный быт и бытие. И снова она пишет своему Максу, делясь планами и перспективами – тем, что уже сделано и что еще только предстоит.

«…завтра мы переезжаем на новую кв<���артиру> – Сережа, Лиля, Вера и я.

У нас с Сережей комнаты vis á vis [3] Напротив ( фр .). , – Сережина темно-зеленая, моя малиновая. У меня в комнате будут: большой книжный шкаф с львиными мордами из папиного кабинета, диван, письменный стол, полка с книгами и… и лиловый граммофон с деревянной (в чем моя гордость!) трубою. У Сережи – мягкая серая мебель и еще разные вещи. Лиля и Вера устроятся, к<���а>к хотят. Вид из наших окон чудный – вся Москва. Особенно вечером, когда вместо домов одни огни».

Конец октября 1911 года – хлопоты по обустройству нового жилья. Марина постепенно приходит к мысли, которая определит все ее мироощущение в последующие годы. Эта мысль о том, что отныне – семья на ней. И многое придется делать самой, не обращаясь к Сереже, с его хрупким здоровьем и беспомощностью.

М.И. Цветаева – М.А. Волошину

Москва, 28-го октября 1911 г.

Дорогой Макс,

У меня большое окно с видом на Кремль. Вечером я ложусь на подоконник и смотрю на огни домов и темные силуэты башен. Наша квартира начала жить. Моя комната темная, тяжелая, нелепая и милая. Большой книжный шкаф, большой письменный стол, большой диван – все увесистое и громоздкое. На полу глобус и никогда не покидающие меня сундук и саквояжи. Я не очень верю в свое долгое пребывание здесь, очень хочется путешествовать! Со многим, что мне раньше казалось слишком трудным, невозможным для меня, я справилась и со многим еще буду справляться! Мне надо быть очень сильной и верить в себя, иначе совсем невозможно жить!

Странно, Макс, почувствовать себя внезапно совсем самостоятельной. Для меня это сюрприз, – мне всегда казалось, что кто-то другой будет устраивать мою жизнь. Теперь же я во всем буду поступать, к<���а>к в печатании сборника. Пойду и сделаю. Ты меня одобряешь?

Потом я еще думала, что глупо быть счастливой, даже неприлично! Глупо и неприлично т<���а>к думать, – вот мое сегодня <���…>

Марина собирается венчаться с Сергеем. Ее отец отнесся к предстоящему венчанию как к сумасбродству подросшей дочери. Ни у него, ни у других родственников не мог вызвать восторга тот факт, что жених и невеста слишком юны и к тому же не окончили гимназии. В письме к своему неизменному адресату Волошину (которого она приглашала на свадьбу и видела в качестве шафера) Цветаева жаловалась:

«На свадьбе будут все папины родственники, самые странные. Необходим целый полк наших личных друзей, чтобы не чувствовать себя нелепо от пожеланий всех этих почтенных старших, к<���отор>ые, потихоньку и вслух негодуя на нас за неоконченные нами гимназии и сумму наших лет – 37, непременно отравят нам и январь, и 1912 год.

Макс, ты должен приехать!».

Беседа же с отцом, которого она боялась, закончилась, по словам Цветаевой, «Разговором в духе всех веков!».

«Разговор с папой кончился мирно, несмотря на очень бурное начало. Бурное – с его стороны, я вела себя очень хорошо и спокойно. – «Я знаю, что (Вам) в наше время принято никого не слушаться»… (В наше время! Бедный папа!)… «Ты даже со мной не посоветовалась. Пришла и – „выхожу замуж“!»