Екатерина Докашева - Серебряный век. Жизнь и любовь русских поэтов и писателей

Волошин приглашает Цветаеву в Коктебель, приглашение – принимается. Марина еще не знает, что ждет ее там!

М.И. Цветаева – М.А. Волошину

Гурзуф, 6-е апреля 1911 г.

Многоуважаемый Максимилиан Александрович,

Я смотрю на море, – издалека и вблизи, опускаю в него руки, но все оно не мое, я не его. Раствориться и слиться нельзя. Сделаться волной? Но буду ли я любить его тогда?

Оставаться человеком (или «получеловеком», все равно!) – вечно тосковать, вечно стоять на рубеже.

Должно, должно же существовать более тесное ineinander [1] Здесь: слияние ( нем .). . Но я его не знаю! <���…>

«Сделаться волной»… «Я – бренная пена морская»… Есть ли более глубокий символизм – что та, чье имя «пена морская» встретит своего суженого на море, эта стихия подарит главную любовь ее жизни. Буквально накануне встречи с Сергеем Эфроном Марина исповедуется Волошину, еще не зная, что завтра книжный мир рухнет, уступив место другому, более яркому и живому, о котором она до сих пор не ведала…

М.И. Цветаева – М.А. Волошину

Гурзуф, 18-го апреля 1911 г.

<���…> «Я мысленно всё пережила, всё взяла. Мое воображение всегда бежит вперед. Я раскрываю еще нераспустившиеся цветы, я грубо касаюсь самого нежного и делаю это невольно, не могу не делать! Значит я не могу быть счастливой? Искусственно «забываться» я не хочу. У меня отвращение к таким экспериментам. Естественно – не могу из-за слишком острого взгляда вперед или назад.

Остается ощущение полного одиночества, к<���оторо>му нет лечения. Тело другого человека – стена, она мешает видеть его душу. О, к<���а>к я ненавижу эту стену!

И рая я не хочу, где всё блаженно и воздушно, – я т<���а>к люблю лица, жесты, быт! И жизни я не хочу, где всё так ясно, просто и грубо-грубо! Мои глаза и руки к<���а>к бы невольно срывают покровы – такие блестящие! – со всего.

<���…> Должно быть что-то иное, какая-то воплощенная мечта или жизнь, сделавшаяся мечтою. Но если это и существует, то не здесь, не на земле!..

И вот – роковая встреча в Коктебеле. Роковая – от слова – Рок, Судьба. 5 мая 1911 года Марина познакомилась с 17-летним Сергеем Эфроном. Она сказала себе, что выйдет замуж за того, кто угадает, какой её любимый камень. В первый же день знакомства Сергей Эфрон нашел на пляже сердоликовую бусину и подарил Марине. Это и был ее любимый камень.

Позже Марина Цветаева признается матери Волошина Елене Оттобальдовне: «Коктебель 1911 г. – счастливейший год моей жизни, никаким российским заревам не затмить этого сияния».

Марина начинает выдумывать себе романтического героя на свой лад. Общеизвестно ее мифотворчество, ее всматривание, вчувствование в других людей, стремление видеть в них что-то свое… «Бабушкин внучек» благодаря Марининому воображению превращается в цыгана…

Дальше – больше. Теперь Сергей Эфрон – авантюрист, контрабандист, готовый к самым рискованным приключениям.

С момента встречи Марина и Сергей уже не расстаются. Они становятся одним целым, семьей… Вместе они покидают Коктебель, с тем чтобы уже навсегда соединить свои жизни…

М.И. Цветаева – Е.Я. и В.Я. Эфрон

9/VII <19>11 г.

Вера и Лиля!

Сейчас мы в Мелитополе. Взяли кипятку и будем есть всё то, что вы нам приготовили. Привет.

Милая Лиля и милая Вера, здесь, т. е. в вагоне, пахнет а́мфорой, но мы не унываем. Всего лучшего.

МЦ

При этом даже письма начинают писать вместе. Первые три строки – написаны рукой Сергея Эфрона, две последние – Цветаевой.

М.И. Цветаева – Е.Я. и В.Я. Эфрон

Самара, 15 июля 1911 г.

Дорогая Лиленька,

Вот мы и в Самаре. Уезжая из Москвы, я забыла длинное письмо к Вам. Если Андрей перешлет, Вы его получите. Сережа здоров и ужасно хорош. Привет всем. Целую Вас и Веру.

МЦ

Милая Лилюк и Вера! Как у вас сейчас в Кокте<���беле>. Я страшно счастлив. Целую.

М.И. Цветаева – М.А. Волошину

Самара, 15-го июля 1911 г.

Милый Макс,

Эта открытка напоминает мне тебя и Theophile Gautier. Желаю тебе чувствовать себя т<���а>к же хорошо, к<���а>к я.