Галина Назарова - История моей жизни

За забором нашего двора располагался исторический музей. Его окружал великолепный сад с клумбами, цветущим кустарником, олеандрами, розарием, экзотическими деревьями, стройными кипарисами. По территории сада важно и грациозно прогуливались павлины. Их клекот слышен был далеко в округе. Мы не раз ходили в этот музей с родителями, сестрой и соседскими детьми. Там были представлены интересные экспозиции, макеты о жизни и быте туркменского народа, о том, как они выращивают хлопок, искусно ткут ковры, какие они смелые наездники и хорошие пастухи. Красивые национальные костюмы и оружие, украшенное позолотой и драгоценными камнями, висели под стеклом.

Я помню, как родители с нами ходили в гости к друзьям Ляховым, которые жили в собственном доме с садом и виноградником. Тетя Маруся Ляхова – мамина подруга по гимназии, а ее муж Сергей Ляхов был спортсменом-тяжелоатлетом. У них подрастали сыновья Володя и Шурик. Нам нравилось у них бывать, Ляховы любили меня и Свету. Впоследствии Володя Ляхов стал чемпионом Европы по метанию диска. Много позже, в шестидесятые годы, живя в г. Балашихе, я прочла, что Владимир Ляхов – олимпийский чемпион. Через него я узнала адрес его матери, которая переехала в Таджикистан и жила там, будучи уже в преклонном возрасте. Она давно похоронила первого мужа. От второго мужа, который тоже ушел из жизни, она имела третьего сына. Я написала ей письмо, которому она очень обрадовалась и удивилась. Тетя Маруся сообщила мне о своей нелегкой жизни и прислала из их семейного альбома ценную для меня фотографию мамы и папы. Они сфотографировались вместе в 1943 году, когда отец уходил на фронт. Тетя Маруся ничего не знала о судьбе моих родителей, потому что война, а затем сильное землетрясение в Ашхабаде разбросали всех по свету. Когда она узнала адрес моей мамы, которая жила уже на Украине, то успела написать всего два письма. Вскоре мама умерла. Тетя Маруся долго сокрушалась, почему после тридцатилетнего перерыва, найдя подругу детства, потеряла ее навсегда.

Когда родители были вместе, нас водили в зоопарк, детские театры, городские парки. Под яркими тентами мы ели мороженое, пили морс, лимонад, крем-соду.

В парках всюду были сооружены летние театры и эстрады, играла музыка. В парк им. В. И. Ленина мы со Светой часто бегали сами, потому что он располагался недалеко от нашего двора. Там мы любовались цветами. Сотни сортов и расцветок дивных роз благоухали на улицах и в скверах Ашхабада, поэтому его и зовут городом цветов. Львиный зев, петунии, анютины глазки, ночные красавицы украшают яркими коврами интерьеры парков и источают незабываемый тонкий аромат южного края. В парке, где мы гуляли со Светой, было много фонтанов, бассейнов со скульптурами и золотыми рыбками. Украшали парк роскошные павлины, важно гуляющие по дорожкам, распустив веером хвосты. Мы вместе с детворой плескались в бассейнах, садились верхом на скульптуры лягушек, рыбок, старались попасть под струи фонтана, хотелось охладиться от знойного воздуха. Бегали мы, как и все ребятишки, в трусиках и босиком. Любили плескаться в арыках, которые проходили по окраинам улиц.

Мы со Светой дружили с детьми генерала Григоровича. Он занимал особняк по нашей улице, и мы часто бывали у них. Дом генерала был окружен старым садом с дорожками, скамейками и маленькими фонтанчиками. В тени высоких платанов и кипарисов стояла беседка, увитая лианами душистых цветущих растений. Под деревьями был натянут гамак, в котором мы любили кататься. Спортивная площадка была рядом с домом. Мы лазали по канату, лестницам, висели на руках, прыгали, играли в мяч, а затем бежали к фонтанчикам охладиться водой. У ворот стоял флигель, где размещался обслуживающий персонал. С домом имелась телефонная связь. Генерал приезжал на легковой машине, которая называлась «эмка». Он знал наших родителей и поэтому поощрял нашу дружбу с его детьми.

Света ходила в центральный Дом пионеров и часто меня брала с собою. По долгу старшей сестры она опекала меня. Дом пионеров в Ашхабаде – настоящий дворец, утопал в зелени и цветах. Среди пышных деревьев возвышался летний театр со сценой и скамейками для зрителей, где выступали дети с концертами. Мы ходили в танцевальный кружок. Я научилась танцевать туркменский танец, в котором девочки изображали плетение ковра в сопровождении туркменской мелодии.

С тех пор прошло более полувека, но я помню эту нежную мелодию. На улице мы покупали у старьевщиков бумажные шарики на резинках, сомнительного качества леденцы, парафин для жевания, который там называется «сакис» и служит для очистки зубов. Иногда старьевщики меняли свой товар на бездомных собак и кошек. Однажды Света, желая получить бумажный шарик на резинке, схватила собаку по кличке Кнопка, которая жила у нас во дворе, и понесла старьевщикам, стоявшим с телегой у ворот. Она, конечно, не осознавала последствия своего поступка для бездомной дворняги. На телеге была собачья клетка, в которой сидели несколько несчастных псов. Кнопка поняла, что ей не миновать беды, стала скулить и вырываться. Мама, увидев эту сцену, отругала Свету, отняла собаку и отнесла ее во двор. Мы видели, как старые туркмены кладут под язык табак, который они насыпают на ладонь из табакерок. Аксакалы сидят в стеганых полосатых халатах, тюбетейках или в меховых бараньих шапках прямо на земле. Женщины – туркменки и узбечки – ходят в национальных шелковых платьях и шароварах, на ногах сандалии или кожаные легкие тапочки. На шее, голове, руках и даже ногах – всевозможные украшения, ожерелья из монет, золотые кольца и серьги. На голове носят тюрбан (некоторые женщины ходят в парандже, прикрывая лицо волосяной сеткой – чачваном, у мусульман это является символом бесправия и закрепощения, хотя Советская власть освободила женщин среднеазиатских республик от рабства). Такая одежда спасает людей от жары, которая в тени достигает сорока пяти градусов по Цельсию. Некоторые туркмены ходили в европейской одежде, это в основном образованные специалисты, занимающие должности на государственной службе. Туркмены, как правило, – красивые люди. Они с уважением относятся к женщинам, ласковы с детьми и почтительны с пожилыми.