Николай Караченцов - Я не ушел

У меня в руководстве, если не сказать в хозяевах банка, ходил друг, звали его Володя Ровенский. В самом начале 90-х его убили. По-моему, это было одно из первых заказных убийств в России. Во всяком случае, нашумевшее. Мы собирались вместе встречать у нас дома Новый год. Мне говорили, что у Володи и прежде возникали сложности. Время бешеное. По рассказам, он стоял у стенки, на него были направлены стволы, а он говорил красивые слова, вроде бы «честь дороже, чем жизнь». Вроде он эти наезды пережил и погасил. 29 декабря мы поиграли в теннис, и в раздевалке он говорит: «Коль, у меня теперь все хорошо. Я чист перед всеми, я начинаю новое дело». Единственное, что добавил: «Там, наверху, такие же бандиты, только в масках приличных людей. Но все будет хорошо». Я ему: «Конечно». На следующий день его убивают.

По-моему, он имел в виду одного из одиозных в те годы первых лиц. Тогда, в самом начале 90-х, чеченская бандитская группировка была в Москве чуть ли не сильнейшей, и, по-моему, они на Володю и наезжали. Его жена хвалилась Люде, что у Володи теперь охранник – молодой парень, который прежде работал в охране Ельцина. Они вместе вышли из квартиры, и на лестничной площадке застрелили и его, и охранника. Мне трудно это вспоминать. Я был далек от его дел, наверное, мне никогда не узнать правду.

Еще до его гибели я записал клип, на который Владимир Ровенский дал нам деньги.

По тому же сценарию добывались деньги на фильм «Романс о поэте» («Дорога к Пушкину»).

Банкир Ровенский, еще живой, в полном порядке, всегда веселый, всегда в хорошем настроении. У банка оборот сумасшедший. Я сейчас не помню цифры, но какую-то минимальную сумму ему назвал, сказав: «Это не для того, чтобы заработать, а только снять кино». Сказал откровенно, потому что он друг. Хотя в любом случае я по-другому бы не смог. Он в ответ: «Несерьезные деньги для банка». Взял у меня пластинку. На следующее утро позвонил: «Коля, это грандиозно, мне нравится, я завтра собираю совет директоров, поставлю диск прямо во время совещания, чтобы все послушали». Послушали и решили нас финансировать. Мы сделали фильм, но он не получился. Такое случается, притом что был снят роскошный материал. Путаница, по моему мнению, началась в монтаже. Фильм показывали на канале «Культура» шестого июня 1999 года, в юбилейный день рождения Пушкина.

Приехал я в Киев к Володе Быстрякову записывать песню. Приехал на одну работу, а попал на другую. Быстряков говорит: «Коль, у меня хреновое настроение». Он на редкость дотошный композитор, ему очень важно, еще сочиняя, понять, как его песня будет выглядеть при исполнении. И от певцов он требует именно того, что напридумал, причем очень жестко. Известный певец записал его новую песню. Володя: «Завалил все дело». Поклонницы певца твердят: «Гениально!» Быстряков: «Не то». Певец в ответ: «Людям нравится!» Быстряков: «Короче, Коля, то, что он записал, – чушь полная. Попробуй ты». Я только начал, он сразу: «Коль, в десятку!» И мы, не сходя с места, записали новую песню «Леди Гамильтон». Я же приезжал к нему совершенно по другому поводу. Вернувшись в Москву, зашел в гости к Суриковой…Дальше известно. Уже не было Володи Ровенского, деньги на клип дал его партнер Александр Андреевич Самошин, Сурикова сняла даже не клип, а маленький фильм. Она устраивала кинопробы, искала мальчика, чтобы он был похож на меня. Нашла ребенка, который уже снимался в кино, очень способный мальчик. Ему, бедному, даже «рисовали» такие же родинки, как у меня. Снялась в клипе Оля Кабо, хотя я был против, потому что в песне

То есть на экране должна вертеться оторва, а Оля – романтическая героиня. Алла Ильинична сделала кинопробу и для Кабо. Показывает ее мне, я сдаюсь: все точно. То ли парик Оле подобрали, то ли ей перекрасили волосы, к тому же сделали ее конопатой, и она попала в роль.

Так родился клип «Леди Гамильтон», но поскольку я – не эстрадная звезда, то клип не крутят с утра до ночи, как это обычно у них происходит. Его показывают, если идет передача о музыке в кино, о Суриковой или еще о чем-то близком к этим темам. Зато теперь, когда я прихожу к Алле Ильиничне в гости, по традиции: три минуты молчания – мы слушаем наш клип.