Владимир Карпов - Маршал Жуков

Разумеется, нельзя всю вину за эту неудачу возлагать на Жукова, ориентировку потеряли летчики и командиры более низкого звена, но неудача есть неудача, и Жукову и Ватутину влетело за нее в специальном приказе:

«Выброска массового десанта в ночное время свидетельствует о неграмотности организаторов этого дела, ибо, как показывает опыт, выброска массового ночного десанта даже на своей территории сопряжена с большими трудностями...»

Другая неудача связана с первым наступлением с Букринского плацдарма с целью овладеть Киевом. Жуков поспешил, надеялся, что противник не успел закрепиться на правом берегу, недооценил трудной местности, здесь Днепр имел несколько ответвлений и параллельные старые русла.

Неудачное наступление, потери очень разгневали Верховного, последовал еще один приказ:

«1. Ставка Верховного Главнокомандования указывает, что неудача наступления на Букринском плацдарме произошла потому, что не были своевременно учтены условия местности, затрудняющие здесь наступательные действия войск, особенно танковой армии...»

Далее следовал прямой упрек представителю Ставки Жукову и командующему Воронежского фронта Ватутину. И что особенно задевало самолюбие Григория Константиновича, Верховный ставил в пример успешные действия командующего Степным фронтом И. С. Конева.

Как уже рассказано выше, Жуков реабилитировал себя тем, что провел сложную перегруппировку на Лютежский плацдарм и вскоре Киев был освобожден.

Ну а теперь пора нам вернуться на правый берег Днепра, где продолжаются сражения на больших уже стратегических плацдармах.

О том, в каком напряжении работал Жуков, мне кажется, хорошо рассказывает шофер Бучин:

— Только наладил дело маршал у Конева под Кировоградом, а тут опять по радио срочное сообщение: у Ватутина беда, надо побыстрее туда возвращаться. На этот раз Жуков полетел на самолете, а мы те же 500 километров своими задницами отстукали. — Бучин засмеялся. — Пока он Коневу помогал, немцы со стороны Житомира ударили, хотели Киев отбить. Но не те времена, у Жукова в распоряжении были аж две танковые армии — первая и вторая. Как долбанули, более ста километров гнали фрицев и вернулись на подступы к Житомиру, Бердичеву и Белой Церкви. А тут очередной вызов в Москву. Полетели. Я почти всегда летал с маршалом, в Москве на аэродроме садился в наш «паккард», который пригоняли из гаража, и в Москве я возил Жукова по всем делам...

В этот приезд Жуков встретился в Москве с Василевским, который координировал действия 3-го и 4-го Украинских фронтов. Подвели итоги боев за лето 1943 года.

Жуков отметил: «Александр Михайлович выглядел усталым. Ему, как и мне, пришлось начиная с апреля почти непрерывно находиться в движении — то в полетах, то в поездках по фронтовым дорогам».

Наверное, у Жукова еще не прошли боли в теле от 500-километрового броска к Коневу, поэтому в первую очередь говорит не о фронтовой нервотрепке, а о дорогах, много пришлось ездить с апреля по декабрь в таких колоссальных сражениях!

«Обстановка в это время была довольно сложная, напряженная и изобиловала чрезвычайно острыми сменами больших успехов и досадных неудач. Все это, вместе взятое, плюс систематическое недосыпание, физическое и умственное перенапряжение особенно сказывались тогда, когда мы оказывались в Москве в тиши кабинетов, где неслышно было ни налетов авиации, ни артиллерийских обстрелов, ни тревожных докладов с опасных участков фронтов».

Не могу полностью согласиться с этим замечанием Жукова. Разрядка наступала в смысле тишины и смертельной опасности, но что касается нервного напряжения, то в кабинете Сталина оно едва ли снижалось. Здесь решались такие сложнейшие вопросы, что «мозгами шевелить» приходилось не менее энергично, чем на фронте.

На декабрьском совещании присутствовали почти все члены Государственного Комитета Обороны и многие руководители министерств, оборонных предприятий и крупные «хозяйственники». По вопросам экономики и военной промышленности сделал доклад Вознесенский. Сталин недавно возвратился с Тегеранской конференции, он коснулся вопросов международного порядка и об обещании союзников открыть второй фронт к 1 мая 1944 года, проинформировал о договоренности с руководителями союзных государств на послевоенное сотрудничество и о том, что обещал объявить войну Японии после разгрома Германии. Сталин подвел также итоги боевых действий 43-го года, сказав, что именно в этом году наши войска освободили больше половины территории, захваченной гитлеровцами в предыдущие два года войны. В ходе этих боев были полностью уничтожены 56 дивизий противника и 162 дивизии понесли потери, которые потребуют больших усилий и средств для их восстановления. Было уничтожено 7 тысяч танков противника, более 14 тысяч самолетов и 50 тысяч орудий и минометов. Наши же возможности за этот год возросли: наряду с боевыми действиями и теми потерями, которые мы несли на фронте, было сформировано 78 новых дивизий, 5 танковых армий, 37 танковых и механизированных корпусов, 80 отдельных танковых бригад, 149 отдельных танковых и самоходных артиллерийских полков, 6 артиллерийских корпусов, 26 артиллерийских дивизий, 7 гвардейских реактивных минометных дивизий и много других вспомогательных частей.