Владимир Карпов - Маршал Жуков

Сталин вынужден был согласиться с предложением Жукова, взятие Киева по намеченным срокам должно было произойти до открытия конференции в Тегеране.

Надо сказать, что этот замысел был хоть и уместен, но осуществить его было не так просто. Представьте, что такое танковая армия: это колоссальное количество людей, танков, вспомогательной техники и обеспечивающих подразделений. А передислоцироваться ей надо было на 200 километров, с одного плацдарма на другой. Причем эти 200 километров — вдоль фронта противника, и он мог заметить передислокацию, и тогда все намерения, все эти жуковские хитрости просто лопнули бы. Кроме танковой армии, Жуков перебрасывал еще 7-й артиллерийский корпус прорыва для того, чтобы обеспечить огнем действия наступающих войск. Все перемещения осуществлялись под строгим контролем, с тщательной маскировкой. И еще он организовал имитацию активных передвижений к фронту на Букринском плацдарме.

Таким образом, Жуков создал мощную ударную группировку на том направлении, где противник этого удара, не ожидал. Там были: целая танковая армия, отдельный танковый корпус, 38-я армия и еще артиллерийский корпус прорыва. Одних «катюш» — оружия, которого очень боялись немцы, — было здесь больше 500 единиц! Поддерживала действия наземных войск 2-я воздушная армия.

Наряду с такими грандиозными делами была у Георгия Константиновича, как и у всех, своя личная жизнь. Ничто человеческое и маршалам не чуждо. Вот почитайте выдержки из двух писем, которые Жуков написал жене в дни той сложнейшей перегруппировки.

«...Дела у нас сейчас по-прежнему неплохие. Сидим на Днепре. Немцы хотят во что бы то ни стало удержаться на Днепре, но, видимо, это им не удастся. Я по-прежнему езжу по армиям, в вагоне сидеть не могу — характер, видимо, такой, больше тянет в поле к войскам, там я как рыба в воде. Здоровье неплохо, плохо слышу. Надо бы опять полечить ухо, да вот пока не организовал. Иногда немного побаливают голова и нога...» (5.10.43 г.).

А это за десять дней до начала Киевской операции.

«...Письмо твое я получил, за которое шлю тебе дополнительно пару горячих поцелуев. Получил посылку с бельем. До упаду я смеялся на ночную рубашку. В этой рубахе я буду похож на Матрену или Акулину. Дела у нас на фронте сейчас идут хорошо. Правда, на некоторых участках происходит заминка, но это, пожалуй, неизбежно после такого продвижения. Хотелось бы скорее покончить с Киевом и тогда приехать в Москву...» (21.10.43 г.).

1 ноября началось наступление 27-й и 40-й армий именно (правильно вы догадались!) на Букринском плацдарме! Считая этот удар главным, Манштейн сразу же подтянул сюда оставшиеся резервы, в том числе танковую дивизию СС «Рейх».

Ну а Жукову только этого и надо было. Через сутки, когда уже хорошо завязались в боях наши наступающие и обороняющиеся немецкие части, 1-й Украинский фронт Ватутина нанес удар с Лютежского плацдарма. Это была, конечно, полная неожиданность для гитлеровцев! 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко к утру 5 ноября перерезала дорогу Киев — Житомир, а в 4 часа утра 6-го танки и 38-я армия генерал-полковника Москаленко ворвались в Киев и освободили город.

Жуков послал телеграмму Верховному Главнокомандующему. Мне хочется привести эту телеграмму, потому что в ней почти не служебный стиль, а явное радостное настроение маршала Жукова:

«С величайшей радостью докладываем о том, что задача, поставленная по овладению нашим прекрасным городом Киевом — столицей Украины, войсками 1-го Украинского фронта выполнена. Город Киев полностью очищен от фашистских оккупантов. Войска 1-го Украинского фронта продолжают выполнение поставленной задачи».

Жуков, не склонный к сантиментам, в воспоминаниях написал не только о боевых действиях, но и о таких вот своих переживаниях:

«В 9 часов утра вместе с Военным советом фронта мы прибыли в Киев, куда уже стекались толпы измученных жителей города, попрятавшихся в окрестностях от зверской расправы фашистов. Наши машины обступили со всех сторон.

Большинство людей выглядели крайне истощенными, но как светились глаза киевлян, увидевших не в мечте, а наяву своих освободителей, родных советских воинов! Многие плакали от радости, каждый хотел что-то рассказать о давно наболевшем, выстраданном...

Проезжая по хорошо знакомому мне Крещатику, когда-то красивейшему проспекту города, я ничего не мог узнать: кругом были сплошные развалины. Так выглядел наш древний Киев после ухода гитлеровцев».