Мусто Джихашвили - Кавказское сафари Иосифа Сталина[воспоминания родственника Нестора Лакобы]

Уже после двадцатого съезда партии, на тбилисском судебном процессе Вар-лам Какучая будет осужден на десять лет лагерей.

Калинин дослужится до чина генерала и должности начальника следст-венного отдела НКВД Грузии, уйдет в отставку, пожелает уехать на родину, в Россию, но отдаст дьяволу душу на платформе Тбилисского железнодорож-ного вокзала.

Гагуа будет уличен в 1948 году в мошенничестве и покончит жизнь самоу-бийством прямо на партсобрании.

Но пока верзила Калинин стоит в кабинете наркома и смотрит на меня с ус-мешкой. А Гагуа, — высокий брюнет с орлиным взглядом, — держит в руке то-лстую веревку, опуская ее в ведро с водой.

Допрос вел один Какучая, не вставая с кресла и ничего не записывая.

«Предварительное расследование», если конечно то, что делалось в этом вер-тепе, можно было так назвать, шло вокруг моей «контрреволюционной дея-тельности». Мне клеили обвинение со следующей формулировкой:

«Борис Тидо, арестованный в 1939 году за антисоветские разговоры, показал, что студенты Абхазской группы Новочеркасского Индустриального института:

1. Джих-оглы М.А.

2. Миканба З.М.

3. Амичба Е.Ш.

4. Гицба Т.Х.

5. Меладзе Н.Т.

6. Чаланзе Л.К.

7. Торосян Б.А.

входили в контрреволюционную организацию троцкистского направления, корни которой тянулись из ЦИКа* Абхазской АССР…».

Сам Какучая как старый, опытный работник органов не мог верить в этот вздор, но он выполнял задание… Потрясая воздух толстой папкой, нарком кри-чал: «Вот признания твоих сообщников!».

Я решил не сдаваться. И все отрицал. Тогда Варлам Какучая приказал своим подчиненным бить меня. Я был молод и тощ, Калинину ничего не стоило ск-рутить меня в бараний рог…

Я два раза терял сознание. Кажется, меня приводили в чувство традиционным для камеры пыток методом — холодной водой. Какучая настаивал, чтобы я соз-нался и в распространении слухов о том, что Нестора отравил Берия. Требовал указать, где находится архив. «Тебе известно, куда эта тварь запрятала бумаги Лакоба!?». Под «тварью» он подразумевал мою несчастную сестру.

«Может быть, ты откажешься, что несколько лет жил в Турции», — ухмыляясь, спросил нарком.

«Жил. Но ведь мне тогда едва минуло десять лет!»…

Наступил рассвет, и они решили, что на первый раз с меня хватит. «Уведите его, — сказал Какучая, — но завтра этого мерзавца будете бить шомполами».

Я еле стоял на ногах. Но куда хуже было думать о завтрашнем дне. Я плакал как ребенок, ибо боялся шомполов, и опасался, что не выдержу избиений и ого-ворю своих товарищей. Я хотел смерти: спокойной, без истязаний и пыток…

Но пытки стали такой же потребностью чекистов, как хороший обед, вино и женщины. Бывший директор сухумской русской средней школы № 10 К.Дзидза-риа, рассказал мне в тбилисской пересыльной тюрьме, что его длительное время держали в «каменном гробу», площадью в 2 кв. м и высотой в 1,5 ме-тра. Этот «саркофаг» соорудили из рваного камня, здесь не было ни стока, ни отдушин. С потолка все время капала на голову зловонная жидкость, в туалет не водили, но при этом кормили по арестантским меркам довольно прилично. Легко было представить себе санитарное состояние в этом «камен-ном гробу».

В чем его требовали признаться, Дзидзария не рассказал. Не сообщил он и о том, «дожали» его в НКВД или нет. Но разве я посмел бы спросить об этом у человека, которого бериевские изверги довели до отчаяния.

А бывший главный бухгалтер совнаркома Абхазии Джамал Мехтербашев по-ведал мне о судьбе абхазского наркома просвещения З.Зантариа, с которым тот некоторое время содержался в одной камере. Как-то, Зантариа отвели на допрос. Он отказался дать требуемые показания, и в отместку за это нарком ВД Аб-хазии Чичико Пачулия размахнулся и со всей силой ударил наркома просве-щения по мягкому месту. Зантариа, скорчившись от боли, упал на колени. И со стоном сообщил: «А ведь у меня геморрой!». Наивный экс-нарком ду-мал таким образом вызвать сочувствие у сотрудников НКВД. Но его жало-бу Пачулия и работники следственного отдела восприняли как хороший анекдот. И едва не упали со смеху. Затем нарком ВД что-то шепнул на ухо одному из своих подчиненных, тот покинул помещение, но через десять-пя-тнадцать минут вернулся. Пока он отсутствовал, Пачулия успокаивал Зан-тариа. Мол, не беспокойся и не двигайся, сейчас мы облегчим твои стра-дания. Сотрудник НКВД вернулся не с пустыми руками. Он принес поллит-ровую бутылку. Но как только чекист подошел к Зантариа, на бедного экс-наркома, как по команде, напало несколько других сотрудников ВД. Они сх-ватили его, раздели и распластали на полу, а Пачулия с размаху воткнул ему в зад горлышко бутылки, полной кипятку…