А. Владимирович - Эркюль Пуаро и мисс Мориарти

Эти суперописания загадочного китайца очень напоминают описание китайского злодея у Агаты Кристи 5 5 Интересно, что сходство этих героев подметил Дэвид Суше, исполнявший роль великого сыщика в сериале «Пуаро Агаты Кристи». . Ли Чан-йен – «мозговой центр Большой Четверки. Он – их движущая сила. Поэтому назовем его Номер Один».

…вершит всякие гнусные дела (Держит мир в напряжении, дестабилизирует обстановку. Перевороты, которые иногда случаются то в одной стране, то в другой, не обходятся без его участия. Некоторые влиятельные люди говорят, что всегда существуют силы, которым выгодны всякие кризисы.)

Возьмите ту же Россию. Там налицо были признаки того, что Ленин и Троцкий – всего лишь марионетки, подчиняющиеся чьей-то воле. Доказательств у меня нет, но уверен, что они плясали под его дудку.

…

…он страдает тем же недугом, что и многие великие умы прошлого – от Акбара и Александра Македонского до Наполеона, – жаждой абсолютной власти и манией величия. Раньше необходимым условием завоевания власти было наличие мощной армии, теперь же, в наш век, Ли Чан-йен использует целый комплекс мер. У него свои методы. Я знаю, … что огромные средства он выделяет на подкуп и пропаганду. Есть сведения, что на него работают и многие выдающиеся ученые.

…

Я знаю лично всех более или менее заметных в Китае деятелей, и вот что я вам скажу: те, кто прорвался на руководящие посты, – на самом деле вполне заурядные личности. Ничего выдающегося. Они марионетки, которыми управляет умелый кукловод, настоящий мастер своего дела, и этот мастер – Ли Чан-йен. Сегодня он, в сущности, правит там бал.

…

Он даже никогда не покидает своего дворца в Пекине. Но время от времени дергает за нужную веревочку… да… или за несколько… и тут же что-то происходит 6 6 Здесь и далее я цитирую текст романа «Большая четверка» под редакцией М. Макаровой и А. Титова. .

В отличие от рассказов Ромера, Пуаро так никогда и не встретился лицом к лицу с китайцем. Даже очутившись в штаб-квартире Большой четверки, в подземелье под Фелсенским лабиринтом, Пуаро и Гастингс видят троих представителей и пустой стул с накидкой китайского мандарина. Агата Кристи лучше понимала тщетность попыток прикрыть загадочными описаниями величие злодея, пустота гораздо загадочнее.

Еще никогда я так сильно не ощущал, насколько реален Ли Чан-йен, насколько могуществен, хотя кресло его было пусто. Даже находясь в далеком Китае, он контролировал события и руководил всеми действиями своей преступной организации.

Все эти истории Ромера стоит принимать во внимание, но, безусловно, с поправкой на богатое воображение писателя, способного поверить в свою же собственную фантазию. И действительно, эти воспоминания слишком напоминают сюжет его очередного бестселлера «Желтые тени». По словам его жены, писатель всегда был мечтателем, часто оторванным от повседневной реальности, он был «полон ирландского очарования и рыцарского обаяния Старого света».

Если помните, в «Большой четверке» одна из глав также разворачивается в Лаймхаусе: «Когда же мы подошли к докам, я сразу понял, что попал в самый центр Китайского квартала». Именно там Пуаро впервые проявляет себя не только как сыщик-интеллектуал, но и как опытный спецназовец, способный светошумовыми гранатами оглушить противника и освободить взятого в заложники Гастингса.

Но примечательно здесь другое. Описывая передвижение Гастингса по подвалам этого невзрачного квартала, они добираются до описания роскошного дворца: «Длинная комната с низким потолком была сплошь задрапирована шелками, нарядно мерцавшими в ярком свете ламп. Пахло благовониями и восточными пряностями. Вдоль стен стояло пять или шесть обитых китайским шелком кушеток, а на полу лежало несколько ковров работы китайских мастеров».

Описывая эту комнату в восточном стиле, Кристи сравнивает ее с роскошным дворцом из «Тысячи и одной ночи». Исследователи находят параллели в экзотических описаниях штаб-квартиры Фу Манчи и британским изданием «Тысячи и одной ночи», вышедшим в 1911 году, с иллюстрациями Эдмунда Дюлака, подражавшего персидским и индийским миниатюрам.

Попытки других репортеров найти в Лаймхаусе мистера Кинга или других личностей, хотя бы отдаленно напоминающих Фу Манчи, ни к чему не привели. А рассказы Сакса Ромера тем временем раскупались как горячие пирожки, издатели предлагали внезапно получившему популярность писателю все новые контракты, дельцы всех мастей, обратившие свое внимание на новую захватывающее направление искусства – кино, даже предлагали помощь в перенесении историй на экран. Писатель был захвачен возможностями изобретенного и ставшего таким популярным бренда и пытался максимально заработать на нем. Об этом свидетельствует и интересная парфюмерная история. Ромер запатентовал духи и одеколон с запахом опиума, которому дал название «Хонан», по аналогии с китайской провинцией, «печально известной своими маковыми полями». Одеколон поступил на рынок в особой упаковке. Так, к пробке была прикреплена косичка, а на коробке были изображены бамбуковые заросли. Презентацию в центральных универмагах проводил актер в китайской одежде. Гиганты парфюмерной индустрии быстро осознали возможности новой ниши, и спустя всего лишь пару месяцев на полках магазинов красовались красочные упаковки «Opium» и «Addict».