Владимир Семичастный - Лубянка и Кремль. Как мы снимали Хрущева

Н.С. Хрущев, который в тот момент в столице отсутствовал, по возвращении был в гневе. Для меня лично все кончи-лось благополучно, я не был наказан, но вся эта история, кроме конфуза, нам ничего не принесла.

Иванова удалось освободить под залог. В 1971 году власти США разрешили Иванову вернуться в СССР.

Ясная структура— необходимая вещь в разведывательной службе. Однако, с другой стороны, именно такое ее построение делает ее более прозрачной для противника.

Эту опасность мы старались свести к минимуму таким образом, чтобы как можно больше изолировать отдельные управления и отделы друг от друга. Короче, занимайся своим делом и не лезь туда, куда тебя не зовут. Каждый должен был знать только свою работу.

Мы не проводили без крайней необходимости больших совещаний и заседаний. Зачем они? Если вести речь в общих чертах, то это пустая трата времени, а если упоминать конкретные сведения, то они не для всех ушей. Любая информация может просочиться наружу. Просто нормальная голова всегда хочет освободиться от ненужных сведений.

Мне импонировала система секретности, действовавшая в спецслужбах Великобритании. Я часто советовал сотрудникам КГБ поучиться этому у англичан: у каждого английского сотрудника безопасности был свой служебный номер, что позволяло им общаться, не называя имен. Или, скажем, пришел он в бухгалтерию отчитаться за командировку, просунул руку в окошко, и лица его при этом никто не видит. Равно как не видно и того, кто производит оформление документов.

А у нас информация о мероприятиях, на которых присутствовал председатель КГБ, часто появлялась безо всякой надобности на страницах партийной печати. В то время как имя человека, возглавлявшего британскую спецслужбу, на страницах газет «не светилось». Там лучше нас понимали, что популяризация и посвящение в суть работы этих лиц пользы делу не приносит.

Во всем КГБ действовало обязательное для всех распоряжение: встречи с работниками разведки должны быть сведены к минимуму. Это особенно было важно в тот период, когда они еще находились на Лубянке. И сами разведчики не смели говорить о своей работе. Если они сталкивались, скажем, в санаториях, в других местах отдыха, то не имели права сообщать о своей принадлежности к тому или иному подразделению КГБ. Они был чекистами, и никаких иных подробностей. Однако стопроцентно изолировать друг от друга людей, работавших в одном здании, было, разумеется, весьма трудно.

На дверях отдельных кабинетов на Лубянке были обозначены только цифры. Для служебного общения подразделения имели определенный цифровой номер или же букву алфавита. Только посвященные были в курсе того, чем, скажем, занимается отдел «Д». Табличек не было и на моей двери, и на дверях моих заместителей.

Дистанция удерживалась и между коллегами внутри управлений. Мы считали, что контрразведчики, служившие на Дальнем Востоке, не должны знать о планах и задачах контрразведчиков республик Средней Азии, Украины и наоборот.

Ограничений и засекреченности всего объема работы КГБ не существовало только для самого его председателя.

Сейчас секреты становятся достоянием Запада через час-полтора, потому что утрачена государственная дисциплина. Раньше действовали положения и инструкции о прохождении секретных и сверхсекретных материалов и документов для служебного пользования. Документ имел двойную и даже тройную защиту. Все это было обеспечено инструкциями КГБ, как внутренними, так и партийными. Каждый коммунист чувствовал свою ответственность перед партийными организациями помимо своей служебной ответственности.

В наиболее важных отраслях и учреждениях были так называемые «первые отделы», в которых работали сотрудники КГБ, следившие за соблюдением секретности.

В атомной промышленности заместителями министров были наши генералы. В шифровальной и дешифровальной службах работали подлинные ученые. Например, заведующим одного из отделов был член-корреспондент Академии наук в звании полковника. Я шутил: «В недрах КГБ канули в неизвестность десятки людей, которые могли бы стать большими учеными и государственными деятелями».

В соответствии с характером работы КГБ подразделялся на главные управления, управления и отделы. Это были разведка, контрразведка, военная контрразведка, пограничные войска, наружное наблюдение, следствие, оперативная техника, шифрование и дешифровка, правительственная охрана, хозяйственное управление, управление кадров. Существовало еще несколько самостоятельных отделов, которые не входили ни в одно из вышеназванных управлений. Это секретариат, финансовая часть, отдел правительственной связи, инспекция КГБ, а также отдел по связям с органами безопасности социалистических стран. Внутри главных управлений и управлений были свои отделы и службы.