Александр Рар: Владимир Путин: «Немец» в Кремле

9 августа 1999 года Борис Ельцин назначил новым российским премьер-министром совершенно неизвестного широкой общественности Владимира Путина. Но этим дело не ограничилось. Дальше последовало сенсационное заявление, поразившее мировую общественность: именно сорокашестилетнего Путина президент хотел бы видеть своим преемником. Неужели почти никому не известный человек за одиннадцать месяцев, оставшиеся до президентских выборов, сумеет набрать необходимое количество голосов? Может быть, Ельцин сошел с ума? А может быть, у него просто сдали нервы?

В начале августа 1999 года Россия воевала с чеченскими сепаратистами, которые не только вторглись на территорию Дагестана — субъекта Российской Федерации, являющегося неотъемлемой частью ее Северо-Кавказского региона, но и объявили Москве джихад («священную войну»). России ничего не оставалось, как выбрать один из двух вариантов — или уйти с Северного Кавказа, то есть фактически признать победу исламских мятежников, или использовать против чеченских боевиков военную силу. Любая попытка политического решения данной проблемы была обречена на провал. Поэтому Путин отдал приказ перейти в контрнаступление и тем самым начал вторую Чеченскую войну. Российской армии потребовалось более полугода, чтобы установить контроль над территорией мятежной Чечни; при этом наша сторона понесла большие потери. Но Путин как человек, взявший на себя ответственность за развязывание военных действий, как своего рода «бог войны», снискал огромную популярность. Одержанная вооруженными силами победа вознесла Путина на вершину политической пирамиды. Иными словами, она обеспечила ему первое место в кремлевской иерархии. В автобиографии, изданной накануне президентских выборов, Путин всячески отстаивал свой взгляд на чеченский вопрос. Он утверждал, что спас Россию от распада.

Но, хотя полномасштабные военные действия закончились, долгожданный мир так и не наступил и, видимо, не скоро наступит. Напротив, именно во время войны стала особенно актуальной проблема «балканизации» Каспийского региона, который постоянно чреват военными конфликтами.

В холодный мартовский день 1994 года кортеж автомобилей с номерами санкт-петербургской мэрии точно в условленное время подъехал к особняку для почетных гостей. Высокопоставленные пассажиры вышли из черных лимузинов и быстрыми шагами направились к зданию, которое тут же окружили сотрудники охраны мэрии. Внутри уже толпились журналисты. В этот промозглый уик-энд здесь была намечена весьма необычная встреча. Впервые после распада Советского Союза в бывшей столице Российской империи должен был пройти учрежденный Фондом Кербера знаменитый Бергедорфский форум.

Журналисты тщательно изучали список приглашенных. Ведь именно для участия в заседании Бергедорфского форума сюда прибыл министр обороны ФРГ Фолькер Руэ в сопровождении своего начальника Управления стратегического планирования вице-адмирала Ульриха Вайсера. Для обсуждения проблемы наметившегося расширения НАТО на Восток из Москвы приехал политолог Андрей Кокошин, занимавший тогда должность заместителя министра обороны. Из лимузинов вышли также и другие известные политические деятели, дипломаты, журналисты, ученые. В особняке они в алфавитном порядке разместились вокруг круглого стола. В ближайшие два дня планировалось широкое обсуждение животрепещущих вопросов, связанных с проводимыми в России реформами. Телеоператорам по традиции позволили заснять открытие 101-й сессии Бергедорфского форума, а затем проводивший заседание статс-секретарь администрации федерального канцлера и президент Немецко-российского форума Андреас Мейер-Ландгут вежливо попросил журналистов удалиться.

Краткую вступительную речь произнес, естественно, «хозяин дома». Мэр Санкт-Петербурга и демократ первого призыва Анатолий Собчак явно гордился тем, что смог собрать в одном из подведомственных ему зданий такое количество высокопоставленных особ.